Родное гнездо

А вот сами люди не молчали. Они гадали: что теперь будет? Переворот? Досрочные выборы? Останется ли вообще СССР? Ну конечно, останется! Крупнейшая в мире социалистическая страна. И все же… Как жить дальше? И снова — по кругу — что же будет?

Занятия срочно отменили. Студентов отправили по домам — скорбеть. В этот день вообще много чего отменили — все развлекательные мероприятия, спортивные соревнования, показ кинофильмов.

А на следующий день к власти пришел непонятный Андропов. Непривычно активный, властный, со стальной решимостью во взгляде. И люди говорили, мол, уж этот-то гайки закрутит. Казалось, теперь все будет по-другому, а как — никто не знал. Страна, еще в полном составе, плыла прежним курсом, но лед вокруг нее уже незаметно начал ломаться. О том, что этот день завершил целую эпоху, «эпоху застоя», и о том, к чему все приведет, никто не догадывался. Вот таким случился ноябрь восемьдесят второго.

А Судьба делала свое дело, выгибая жизнь так, как угодно ей.

* * *

Февраль 1983 года, Город, 17 лет

«От сессии до сессии живут студенты весело, а сессия всего два раза в год» — хорошо азартно распевать песенку, а вот реальность оказалась драматичней. Первую сессию пережили не все: в группе у Торика двоих отчислили за неуспеваемость.

Для самого Торика сессия стала барьером. Он сдал дикую физику, которую невозможно понять, и математику, внезапно оказавшуюся чуждой и очень далекой от всего, что изучали в школе. Но бездарно завалил экзамен по истории КПСС. Годы, съезды, директивы, фамилии — все это ужасно путалось в его голове. Разрозненные факты никак не хотели складываться в понятные аккорды знаний, а безудержные шатания курса партии во все мыслимые стороны казались Торику нелогичными, и он их интуитивно отбрасывал. Результат — два балла без права пересдачи. И что? Все пропало? Конец Универу, и здравствуй, армия?

В какой-то степени Торику повезло: вопрос рассматривался уже не как академический, а как политический. Неуспевающих по такой важной дисциплине быть не должно, это бросало бы тень на вуз в целом. И понимали это все: преподаватель, замдекана, еще какие-то люди, сидевшие в комиссии. По итогам Торику, уныло поникшему в коридоре в ожидании худшего, объявили решение, довольно неожиданное. Он должен сдать оставшиеся экзамены, а затем прийти и пересдать историю. Задача Торика — выучить материал не всего курса, не всю эту гору разрозненных фактов, а только три конкретных билета. Этого хватит.

Так все и вышло. Барьер был взят. Он сдал. Но не успокоился.

Кому-то все это показалось бы пустяковым приключением, перчинкой в бурлящем супе студенческой жизни. Однако на Торика сессия произвела сильное впечатление. Словно до этого он весело плескался в море жизни и радовался, а тут вдруг стал тонуть. Мир изменился, стал немного другим. Да, его спасли, но из головы как-то разом ушли беззаботность и ложное впечатление безнаказанности.

Он начал не то чтобы бояться, но стал чуть серьезней. Принялся писать конспекты — хотя бы там, где мог. К своему удивлению, Торик осознал, что бывает интересно следить за ходом мысли лектора. Иногда он теперь даже задавал преподавателям вопросы на практических занятиях.

А иногда Торику малодушно казалось, что он выбрал не тот вуз: он часто ощущал, как знания, которые ему давали, словно обтекали его, почти не затрагивая. И не потому что он был глупым или преподаватели — плохими. Создавалось впечатление, что все это — не его или не совсем его предметы. Впрочем, пока ему хотелось верить, что количество знаний просто еще не перешло в качество. Что позже, может быть, через год или два, все сложится в единое и гармоничное целое, в котором ему будет интересно и комфортно. В конце концов, не зря же все говорили, что первые несколько лет учиться в вузе трудно, а потом становится легче. Или зря?

Он не знал, что Судьба уже приготовила ему новое испытание. Или то был подарок?

* * *

Новое не просто сваливается нам на голову, оно прорастает из старого.

Одним из странных новых предметов, появившихся после сессии, оказалось программирование. Не математика и не иностранный язык, хотя сочетало в себе отдельные черты и того, и другого. Больше Торику сравнить это было не с чем. В школе ведь тогда не было ни информатики, ни инфобезопасности, даже самих компьютеров не было. Пока шли лекции, Торик конспектировал очередной малопонятный предмет, просто чтобы потом сдать. Прорыв произошел на первой же лабораторной работе, когда он прикоснулся к живой компьютерной консоли, набрал первую в своей жизни учебную программу, а она… поехала!

Ощущение очень походило на ситуацию, когда Андрей впервые посадил Торика за руль мопеда. На велосипеде все понятно: крутишь педали — он едет, не крутишь — ничего не происходит. А тут ты просто сидишь, ничего не делаешь, а он все равно едет! С программой то же самое. Да, это ты придумал и набил все буковки, но потом ты уже просто сидишь, а работает только компьютер. Сам. Без тебя.