Родное гнездо

Еварестовна умела заинтересовать. Из учительницы она превращалась в актрису на сцене. Вот поворачивается к доске, где изящным жестом очерчивает реакцию, и сразу — лицом к классу, глаза за очками сияют:

— Так что же мы здесь видим? Встретились две молекулы, и встреча эта оказалась роковой! Ни одна из них уже не будет прежней. Что же их теперь ждет? Одиночество? Нет! Новые встречи, новые реакции, и в итоге — новые молекулы!

Как поэтично!

* * *

Ансамбль мельчал. В репертуаре накопилась почти сотня песен, а им хотелось новых. Но каких именно — об этом каждый имел свои представления.

Когда Семен принес маленькую пластинку с песнями группы «Земляне», терпение Торика лопнуло:

— Я не буду играть «Траву у дома»!

— Почему? Модная песня. Она звучит повсюду.

— Вот именно! Из каждого утюга!

— Остынь! — осадил его Борис. — У любой пластинки есть две стороны! — И картинно стукнул по тарелке.

— Не буду я… — Как им объяснить, что его тошнит от этих «Землян в иллюминаторе»?

— Просто. Возьми. И послушай, — терпеливо гнул свою линию Семен, и Торик согласился.

* * *

На пластинке оказалось даже не две песни, а три. Второй шла «Каскадеры». Торик внимательно послушал ее и решил, что поиграть такое можно. Ладно, пусть попрыгают, потанцуют, раз им так хочется. Найдем разумный компромисс. Он внутренне усмехнулся.

Третья песня, медленная и тягучая, называлась «Возврата нет». Поначалу Торика раздражала мазня синтезаторов, странный вой вместо бэк-вокала, а главное — никак не удавалось уловить смысл. Совсем. До такой степени, что пришлось выписать путаницу слов на листок.

В последнем куплете смысла он так и не отыскал: люблю, найду… Первый тоже был ни о чем… Зато второй рассказывал историю. И звучала она так:

Зову тебя, но крик исчез во мгле.

Ищу тебя, но только ты во сне.

Возврата нет, а я ищу твой след

На дне души моей, души моей… (стихи Андрея Эшпая)

Торик еще раз послушал песню. Слова рождали в голове смутные образы чего-то значительного. Вот ощущение приблизилось, почти коснулось его — и снова исчезло. Но на секунду он успел услышать бесплотный голос из ниоткуда, совсем как тогда, на теплой крыше у антоновки. Вторя песне, голос беззвучно шепнул: «…на дне души моей…» и исчез.

Отыскав этот смысл, Торик легко забыл о песне. Ее время еще не пришло. Судьба напомнит о ней позже. И при совсем других обстоятельствах.

* * *

Январь 1982 года, Город, ул. Гоголя, 16 лет

Дорабатывая свой трансивер, отец добивался улучшения приема и передачи. А Торик осваивал электронику для звука и музыки. Его интересовало все, что звучит или меняет звук: генераторы, фильтры, модуляторы, эффекты для гитары, да много еще чего.

На самый большой проект в электронике его вдохновила статья в журнале «Радио» под названием «Гитара-орган». Торик понимал, что всю конструкцию ему не потянуть. Но хотя бы один канал обработки звука, эдакую «гитару-орган в миниатюре», он себе все-таки сделал. Электроника дома у Васильевых процветала, и отца это откровенно радовало. Пусть Торик так и не заинтересовался радиосвязью, тем не менее, отец и сын все же оказались на одной волне!

* * *

В феврале, в самый морозный день за всю зиму, не стало бабушки Саши. Всего шестьдесят пять, могла бы еще жить да жить…

Сами похороны запомнились слабо. Мерзлая земля, которую долбили ломами четверо здоровенных мужиков, никак не поддавалась. Людей, провожавших в последний путь, настолько мало, что пришлось позвать на помощь Семена и еще одного парня из класса, чтобы помогли нести гроб. Потом очень скромные поминки — вот и вся церемония.

Для Торика это стало первой серьезной потерей близкого и родного человека. Совсем недавно, всего пять лет назад, бабушка прилагала все силы, чтобы поддержать его, Торика. А теперь ее нет и уже не будет. Никогда. Мысль билась в голове и никак не хотела укладываться.

Ему казалось, все это не по-настоящему. Это просто такое грустное кино. А на самом деле бабушка где-то живет себе дальше, размашисто моет полы, а потом садится, смахивает пот со лба и счастливо приговаривает: «И луччи моей квартеры — нету!» Она жива, иначе просто быть не может. Молодая психика находит множество уверток, чтобы защитить нас от мыслей о смерти. Живое тянется к жизни.

* * *

Март 1982 года, Город, 16 лет

Показалось? Или в дверь Каморки кто-то постучал? Ребята сразу перестали играть и тревожно переглянулись: неприятно кольнуло воспоминание о «рассаднике антикультуры». Но этот стук казался спокойным и добрым.

За дверью обнаружился Утюг. Тот самый Денис Устюгов, светловолосый парень из прошлого состава ансамбля, который так здорово пел по-английски. Он улыбнулся Торику, заговорщически подмигнул и спросил:

— Пустишь по старой памяти?

Поиграли, поговорили, вспомнили разные случаи на концертах, посмеялись.