Родное. Избранное

Остановлюсь и лягу у куста,
Пока легки печали и пожитки,
На оборотной стороне листа
Разглядывать лучистые прожилки.

При светлячках,

При солнце,
При свечах
Мир созерцать отнюдь небесполезно:
В подробностях,
Деталях,
Мелочах
Не хаос открывается, а бездна.

Вселенная без края и конца

Вселяла б ужас до последней клетки,
Когда б не трепыхался у лица
Листок зелёный
С муравьём на ветке.

«Заглохший сад…»

Заглохший сад.
Пугливых яблонь ряд.
В озябших кронах трепет лунных пятен.
Есть час, когда деревья говорят,
Но их язык для нас уже невнятен.

И остаётся только горевать,

Как человечий бесполезен опыт,
Чтобы понять или истолковать
Листвы живой и первобытный шёпот.

«Листья повымело дочиста…»

Листья повымело дочиста,
Изморось на тополях.
Не тяготит одиночество
В этих остывших полях.

С дымкой предутренней млечною

И лебедой у межи
Кажется ясной и вечною
Небесконечная жизнь.

Звёзды качаются в омуте,

В чёрном лесу камыша.
Тикают ходики в комнате,
Вечно куда-то спеша.

Ночью

Густеет ночь у Девичьего вира —
В округе полусонной
Ни огня.
Загадочнее сотворенья мира
Грядущее возникновенье дня.

В кромешной тьме неясно отразятся

Неровный шаг
И сбивчивая речь…
Подумаешь:
Откуда свету взяться?
Да и кому дано его зажечь?

И призрачным покажется вращенье

Вокруг светила тверди и воды.
И долго душу мучит ощущенье
Какой-то неминуемой беды.

Дорога

А путь туда нескладный да безрельсовый:
Беда, коль дождь нагрянет проливной!
Старается, пыхтит автобус рейсовый,
Качаясь, будто пьяница в пивной.

Намаешься, но к пункту назначения

Особо торопиться не с руки,
Пока несёт,
Баюкает течение
День ото дня мелеющей реки.

Пусть на удачу грех уже надеяться,

Когда минуешь самый дальний плёс,
Но над обрывом вспыхнувшее деревце
Вдруг отчего-то станет жаль до слёз.

Ах, жизнь моя, полова да окалина,

Небесконечных дней веретено…
Вот деревце —
От века неприкаянно,
Вот я стою, такой же, как оно.

Герань

И всё же рай не за горами,
Как нам порою говорят,
А там, где мамины герани
На подоконниках горят.

Сентиментальностью и грустью,

И беззащитностью пьяня,
Цветок российских захолустий,
Ты вновь приветствуешь меня.

Таится серое предместье,

В тумане улица и храм,
А ты пылаешь в перекрестье
Дождями выбеленных рам.

Картинка северного лета

На краски ярые бедна,
Но сколько нежности и света
Идёт от этого окна!

Так вот он, рай,

Не за горами,
И лучше сыщется навряд,
Покуда мамины герани
На подоконниках горят.

На Медведице

Николаю Старшинову