Родной берег

«Боже, Бог мой, Бог отцов моих, – молился он. – Укажи, чего Ты хочешь от меня. Вразуми, куда идти и что делать. Нет более моей воли. Я исполню волю Твою, если дашь ее знать. Спаси меня от себя. Научи, как о себе забыть. Я буду служить лишь Тебе».

Сколь мелким, сколь убогим казалось теперь собственное существование! Он ходил задрав нос, как избалованный ребенок, воображая, будто все смотрят лишь на него, будто мир создан, чтобы выполнять его желания. А был лишь жалким ничтожеством!

Сбежав из ледяной комнаты, от себя и собственных воспоминаний, Ларри побрел по грязному снегу лондонских улиц, все дальше и дальше, желая лишь одного – вымотать себя. Пробираясь по ущелью, в которое немецкие бомбы превратили Виктория-стрит, он наконец доплелся до Вестминстера. Разумеется, он бывал здесь, и не раз, – приходил с отцом в часовню Богоматери смотреть новые витражи. А еще раньше, когда ему было десять лет, они с отцом отправились в Вестминстерский собор на всенощную пасхальную мессу. Ларри запомнил темноту гигантского нефа. Этой тьмы он искал сейчас, чтобы раствориться в ней и забыть свой позор.

В этот зимний вторник в соборе почти никого не было. Сумрак рассеивали только свечи, горевшие у алтаря. Голые кирпичные стены, которым только предстояло покрыться золотым сиянием мозаики, уходили в темноту под суровыми, как тюрьма, сводами. Ларри остановился у начала нефа, не ощущая ни желания, ни права приближаться к главному престолу. Когда с улицы зашли другие люди, он скрылся в боковой часовне.

Там он опустился на колени, устремив невидящий взгляд на небольшой алтарь и резную панель позади него. Оттуда на него сурово и истово глядели двое святых: один в золотой папской тиаре, другой – в скромном монашеском одеянии и с тонзурой на макушке. Словно генералы победоносной армии, они не допускали сомнений в справедливости своей войны. Папа поднял руку, указывая на небо и Всевышнего, которого он представляет и чьей силой и властью они оба облечены.

Такая всеобъемлющая уверенность. Но ведь и папы, и монахи наверняка знали о себе то, что открылось Ларри лишь сейчас. Сколь мы малы, сколь ничтожны, сколь беспомощны пред лицом Вечности.

К досаде Ларри, незнакомцы вошли в часовню за ним следом. Мужчина – приблизительно его возраста, женщина – чуть моложе. Она стройна, одета просто, но элегантно. Кажется, Ларри где-то ее уже видел: чистая линия скул, приподнятые уголки губ, серо-голубые глаза. Чтобы не мешать ему, оба переговаривались шепотом.

– Вот он, – показал мужчина. – Григорий Великий.

Только теперь Ларри сообразил: святой в папской тиаре – тот самый святой Григорий, небесный покровитель аббатства и школы Даунсайд; а высокий седеющий мужчина – его однокашник Руперт Бланделл.

– Руперт, это ты?

Мужчина повернул в его сторону орлиный нос:

– Боже правый! Ларри!

Ларри поднялся с колен, чтобы пожать руку школьному товарищу. Руперт представил его девушке, которая оказалась его сестрой Джеральдиной. Ларри наконец сообразил, где мог ее видеть: она напоминала Весну у Боттичелли.

– Мы с Ларри вместе учились в Даунсайде, – объяснил Руперт, – а потом служили в Штабе совместных операций. – И добавил, теперь обращаясь к Ларри: – Мы с утра бродим по Большому универмагу. Забавно, что пересеклись с тобой здесь. Хотя, пожалуй, это не странно, ведь мы оба вроде как григорианцы.

– Хватит, Руперт, – оборвала брата Джеральдина. – Мы мешаем твоему другу молиться.

– О, я закончил, – заверил Ларри, – если, конечно, так говорят про молитву.

– Часто ты тут бываешь? – спросил Руперт, обведя рукой часовню.

– Если бы, – вздохнул Ларри. – Несколько лет не был.

– Я тоже, – признался Руперт. – Чудовищно, правда? Понятно, работы еще идут. И все же, по-моему, неправильно это – строить собор из красного кирпича.

– Еще и в полосочку, как торт, – добавил Ларри.

Джеральдина улыбнулась.

– Думаю, они решили устроить тут что-то в византийском вкусе, – заметил Руперт. – Что скажешь, художник?

– Так вы художник? – Джеральдина изумленно распахнула глаза.

– Был. Но теперь нет.

Руперт удивился:

– У меня сложилось впечатление, что ты был настроен серьезно.

– Знаешь, как бывает, – объяснил Ларри. – Время идет. Приходит пора двигаться дальше.

– А чем ты сейчас занимаешься?

– Как раз ищу, чем заняться.

– Ничего конкретного?

– Пока нет.

Выйдя из часовни, они пересекли неф и направились к дверям. Жемчужно-серый свет за ними с непривычки казался ярким.

– Угадай, куда я собрался, – сказал Руперт. – В Индию. – О? – вежливо, но без особого интереса отозвался Ларри. – Снова работаю с Дики Маунтбеттеном. Ему дали титул вице-короля и отправляют туда сворачивать империю.

– По крайней мере, сможешь сбежать от этой зимы. – Ларри усмехнулся.

– Между прочим, Дики в тебе души не чает. С тех пор как ты вызвался в Дьеп.

– Что оказалось не очень умно.

– Послушай, Ларри. – Руперт остановился в притворе; промозглый сквозняк трепал полы его пальто. – А может, и ты с нами? – Он серьезно посмотрел на Ларри.

– В Индию?