Родной. Чужой. Любимый

Я легла на бок, обняв пса и положив на него голову. Джек не шевелился, позволяя мне изливать своё горе. Я плакала долго, пока окончательно не выбилась из сил. Потом мы просто лежали, наблюдая за бегающими детьми.

Мне стало легче. То, что мучило меня так долго, ушло. Рассосалось. Почему-то только сейчас мне стало ясно, как глупо я себя вела. Отвергала свою семью, их помощь, а ведь они старались быть рядом, помогать мне, даже когда я не просила.

И Тёма…

Я прогнала его, а он купил мне кольцо. И я могла бы его носить, если бы не была такой непроходимой идиоткой. Он любил меня, я любила его, что ещё мне было нужно?

– Я дура, Джек, – придремавший пёс приоткрыл один глаз. И я восприняла это в качестве предложения продолжить самобичевание. – Понимаешь, я наделала много ошибок, обижала тех, кто меня любит. Но теперь… теперь я во что бы то ни стало помогу ему встать на ноги, стать прежним. И когда он станет тем Тёмой, кого я когда-то знала, попытаюсь снова завоевать его любовь… Как думаешь, получится?

Я вопросительно посмотрела на Джека, он подскочил и коротко гавкнул. Надеюсь, это означало согласие.

Теперь, когда у меня появилась цель, всё стало простым и ясным. Мучившие меня сомнения рассеялись окончательно, и я воспрянула духом. У нас всё будет хорошо.

Операция прошла успешно. Доктор благоухал антисептиком и выглядел уставшим, но был явно доволен.

Но первые дни после неё прошли очень тяжело. Новый сустав, словно бы размышлял – приживаться ему или нет. Возможно, Артёму было даже хуже, чем после взрыва. Ведь тогда он был без сознания и не чувствовал боли. А сейчас Тёма страдал, но пытался скрывать это от нас.

К тому же он начал всё дальше от нас отдаляться. Погружался в своё личное горе, куда никому не было ходу. И мне тоже. Тёма мог подолгу смотреть в окно, не поворачивая головы, если его не окликнуть. Но и на своё имя он не всегда реагировал с первого раза.

Тёма словно ускользал от меня…

Но я была как бульдозер – настроена на позитив, и ничто не могло меня заставить свернуть с верной тропы.

Я проводила с ним каждый день. Сначала приносила настольные игры, но Артём видимо отвлекался, периодически стискивая зубы и втягивая воздух. Затем настала очередь телевизора, и поначалу всё шло вроде даже неплохо: мы оба выяснили, сколько всякой развлекательной ерунды идёт по всем каналам. Но скоро и это перестало его занимать.

И тогда я принесла папин детектив. Помнится, в детстве мы тайком таскали его книги. Саша не разрешала нам их читать, потому что считала, что некоторые сцены слишком кровавы для нежной детской психики. И мы читали тайком, с фонариком под одним одеялом.

Это были хорошие воспоминания, и я надеялась затронуть те самые струны в его душе, которые помогли бы вернуть мне прежнего Тёмку.

– Зачем ты это делаешь? – спросил он на третий день. Нужно было признаться, что мой план провалился, но я отказывалась отступать.

– Что делаю? – спросила с деланным изумлением, пытаясь мысленно просчитать его реакцию на мои возможные варианты ответа.

– Возишься со мной, – Тёма произнёс это так, как будто я делала что-то неимоверно глупое и раздражающее его. – Даже папа с мамой стали реже приходить, чтобы ты могла больше времени проводить со мной. Я же не идиот, я вижу ваши переглядывания.

Я смутилась. Мне казалось, что мы с родителями хорошо держимся и скрываем свои переживания.

– Зачем тебе это нужно? Впрочем, не говори, я сам всё знаю, – Тёма отвернулся к окну, и я мысленно застонала, разговор явно уходил в сторону от тропы позитива.

– Тём… – начала я, но он меня перебил.

– Мне не нужна твоя жалость, поняла? – Артём произнёс это так жёстко, как никогда прежде не заговаривал со мной. – Я предлагал тебе всё. Хотел быть с тобой, но был тебе не нужен. А теперь я уродливый инвалид, и ты сидишь со мной целыми днями как добропорядочная сиделка… Мне это не нужно. Уходи.

– Тёма… – я смотрела на него испуганно. Он что, и правда меня гонит? Я не хотела в это верить, но Артём уже отвернулся к окну, показывая, что моё присутствие здесь излишне.

Я медленно поднялась со стула. Положила книгу в сумку. Оправила платье. Растерянно обвела взглядом палату и заметила, что стакан пустой. А ведь кувшин поднимать лёжа неудобно. Налила в стакан воды, подвинула его ближе к Тёме. Потом отнесла стул к стене.

Всё это я делала медленно, как будто эти простые действия могли бы помочь оттянуть тот миг, когда мне придётся уйти.

И всё же, остановившись у кровати, я набрала воздуха, чтобы сказать… А что я могла ему сказать, кроме того, что мы все уже неоднократно ему говорили?

Мне ничего не оставалось, как принять неизбежное, развернуться и выйти из палаты. Если Тёма не хочет больше меня видеть, я не должна его принуждать.

Уже подошла к двери. И даже взялась за ручку. А потом подумала, какого хрена я делаю? Разве не повторяю сейчас ту же самую ошибку, отказываясь от Артёма?

Решительным шагом вернулась к нему, бросила сумку на стул. Скинула балетки. Тёма даже повернул голову, взглянул на меня хмуро и слегка удивлённо. Но меня это не остановило.