Родной очаг

А в ту пещеру-чернеру чтоб и не заглядывал, иначе голову тебе оторвут, как ты скрутил голову тому подсолнуху, хотя, может, тебе все равно — что без головы, что с головой! Ту пещеру-чернеру под всей Княжьей горой источило, и кто ведает, то ли людьми она источена-изъедена, то ли водой источена, ведь, случается, люди точат, как воды, и воды точат, как люди. Княжья гора сидит на подземных пещерах-чернерах, как степная орлица на гнезде, вон уже сколько столетий отшумело, как она оберегает свое гнездо, а что в том гнезде — одна она лишь и знает. Должно быть, много тайн насобиралось, да таких, что жалко Княжьей горе свои подземные тайны еще кому-то открывать, вот и сидит на них орлицей. Видел, откуда вылетают совы, что дневного света боятся; летучие мыши там водятся, всякая нечистая сила, что к ночи и вспоминать страшно, а людям дорога в пещеру-чернеру заказана. Может, только нашему деду Гордею не заказано, вот. Разве дед живет? Дед слоняется между днем вчерашним и завтрашним, будто ему пристанища нет в дне сегодняшнем, так ему не страшно и в пещеру-чернеру заглянуть, как в свою вчерашнюю жизнь, а потом назад к нам вернуться. Вот те старинные деньги, с какими ходил в лавку, где достал? А в пещере-чернере достал, да и додумался, ирод, с ними в белый свет сунуться! Да с такими деньгами лишь в пещере-чернере и торговать, там тоже лавка должна быть, а в той лавке и товары — такие, что за старые деньги отпускают, а за новые деньги ничего не купишь. Видишь, дитятко, какой наш дед Гордей богач, но не удосужился из пещеры-чернеры гостинцы принести ни для бабы своей, ни для внука, будто у него еще где-то есть баба или внук или должен деньги беречь для какой-то другой жизни. А может, дед Гордей и бережет найденные сокровища для какой-то другой жизни, разве угадаешь, коли он вечный: жил во тьме веков минувших, будет жить во тьме веков грядущих. Потому лишь деду и можно в ту пещеру-чернеру и назад, а тебе дудки, ведь чего тебе в ту прошлую жизнь заглядывать, коли ее у тебя не было? А раз у деда Гордея была прошлая жизнь, — пусть заглядывает, пусть себе шатается с пустыми руками туда-сюда, лишь бы казалось старому болвану, что и он к какому-то путному делу приставлен. Да не подумай, что он и вправду из-за тех денег зачастил в пещеру-чернеру, что ему и вправду захотелось в свою прошлую жизнь заглянуть. Сначала он отправился туда за своим конем Гнедком, был когда-то такой жеребец у деда. И то ли цыгане украли, то ли другая холера, а только пропал Гнедко. Сколько ярмарок обходил дед Гордей, думал поймать цыган, а все напрасно. Вот и сказали деду, чтоб в пещере-чернере искал, будто лишь там Гнедко мог пропасть, ну, дед и зачастил под Княжью гору, говорят, в горе всякой всячины много пропало. Дед коня не нашел: ведь пещеры те без конца и края, где-то там Гнедко и сейчас бегает, а дед ищет, в прошлую свою жизнь ходит и ходит, вот и деньги ему попались, и еще всякое добро попадается, только он не берет домой, вишь, перетрудить рук не хочет.