Родной знакомый

С чего она копит я, правда, не знаю, расходы у Кристины не маленькие, глядя на её наряды и траты на ребенка. Для Юли она ничего не жалела. С финансовой точки зрения, у девочки было всё — и лучшая в городе школа, и репетиторы, и кружки по интересам, которые ей не возбранялось бросать, когда интерес сходил на нет. Кристина одевала дочку, как куколку, за обновками они ездили в Нижний Новгород, у девочки в первом классе появился собственный телефон и ноутбук. Кристина убеждала меня, что это для нынешнего школьника, даже в первом классе, вещи первой необходимости. К тому же, дважды в год они с дочкой обязательно летали отдыхать на море, ведь ребенку полезно дышать морским воздухом. Такая жизнь, безусловно, предполагала большие траты, тем более для нашего маленького провинциального городка, это было серьёзное заявление на материальное благополучие. Но кто я такая, чтобы считать чужие деньги?

Правда, вокруг нас находилось немало людей, которые подобными вопросами не задавались — считать им или не считать чужие доходы. Им было просто любопытно, откуда Кристина берет деньги на роскошную, по критериям нашего окружения, жизнь. Ответов ни у кого не находилось, и слухи множились, множились, не давая моей подруге вздохнуть полной грудью. За её спиной никогда не прекращали шептаться. Даже её родственники не особо церемонились в отношении Кристины с дочерью. То ли злились из-за её испорченной давным-давно репутации, а, может, попросту завидовали. Насколько я знаю, поняв, что помогать родне финансово Кристина не планирует, её обходили стороной, едва ли не открещиваясь от родства. Правда, я не заметила, чтобы Кристина из-за этого сильно переживала. Только фыркала презрительно.

Не дозвонившись до подруги, я решила прогуляться до её дома, потому что все равно не знала, чем себя занять. Сидеть в родительской квартире не хотелось, возвращаться в квартиру мужа тоже не хотелось. А бродить по улицам города в одиночестве, да ещё как бы страдая, хотя такой душевный порыв меня ненадолго и посетил, мне показалось началом нездорового помешательства. Необходимо было с кем-то поговорить. Хотелось четкого и рассудительного мнения в ответ на свои страдания. Поэтому я так хотела увидеть Кристину. Конечно, мы с ней встретимся завтра на работе, но я точно сведу себя с ума разными мыслями за это время.

Занятая своими мыслями я дошла до дома подруги, свернула во двор, он был огорожен, а на въезде стоял шлагбаум. Один из лучших новостроев в нашем городке, жилой комплекс мечты. Огороженная территория, подземный гараж и современная детская площадка во дворе. Отремонтированные подъезды, чистые лифты, цветы на подоконниках лестничных клеток. Мы с Андреем жили в обычной панельной многоэтажке, в наших подъездах на окнах даже подоконников предусмотрено не было. Если в подъезде нет пьяницы или хулигана, то это уже счастье. Поэтому я каждый раз невольно сравнивала условия жизни. Не завидовала, нет, я даже просторной двухкомнатной квартире Кристины, превышающую нашу с мужем по площади раза в полтора, не завидовала, интерьеру и современному ремонту не завидовала. А вот чистому, светлому подъезду — да. Не знаю почему. Именно подъезд дома, в каком он находится состоянии, казался мне символом другой жизни. Из этого подъезда хотелось шагать в более светлое будущее, а из подъезда, в котором я жила, шагалось только на работу по утрам, ей-богу.

Подходя к подъездной двери, я зацепила взглядом припаркованный неподалеку темный автомобиль. Не знаю, почему я на него посмотрела, в автомобилях я не особо разбиралась, и знакомым он мне показаться не мог. Я взглянула на номер, посмотрела на затемненное лобовое стекло, после чего вошла в подъезд. Что-то меня грызло изнутри, какая-то необъяснимая тревога. Я поднялась на лифте на нужный мне этаж, дошла до двери квартиры Кристины, и как раз собиралась поднять руку, чтобы нажать кнопку звонка. И только тогда заметила, что входная дверь не заперта, она даже чуть шелохнулась, будто от сквозняка, а потом дверная ручка и вовсе стала поворачиваться. Кто-то явно собирался выйти, и я не знаю, отчего я вдруг запаниковала, если следовать логике, то, скорее всего, Кристина собиралась выйти, но я почему-то отступила, и прежде чем дверь распахнулась, и человек вышел из квартиры, я укрылась за углом, в маленьком закутке за кабиной лифта.

— Кристина, ты меня услышала?

Мужской голос был негромким, но настойчивым и достаточно требовательным. И я бы узнала его из тысячи. Потому что именно таким тоном, чуть бесцветным, но напористым Иван Алексеевич Юганов любит угрожать людям. По крайней мере, со мной он разговаривает именно так, время от времени разбавляя свой тон насмешкой или язвительностью.

— Услышала, — отозвалась моя подруга. Её голос показался мне усталым и чуточку недовольным.