Родом из Переделкино

Невозможно было не влюбиться в тогдашнюю Югославию – белградская интеллектуальная элита с ее кипучим темпераментом, горячо откликавшаяся на все события мира, бурлящая весельем ночная Скадарлия с бардами, живописцами и бесчисленными «кафанами», мастерские художников в прибрежных городках Хорватии и Черногории, непередаваемая красота Адриатики, поэтические вечера, собиравшие, как и у нас в Москве в те годы, огромную аудиторию.

В процессе знакомства с литературой Сербии, Хорватии, Боснии и Герцеговины, Словении, Македонии, Черногории, столь различных по языкам, менталитету и традициям, религиозным предпочтениям и ландшафту, я открывала для себя все новые имена и таланты. Не могу сказать, какая из тех вещей, которые я переводила, мне ближе всего – каждая из них была целой эпохой в моей жизни, иногда затягивающейся на год и больше, пока работа не была полностью завершена.

Упомяну здесь комедию Б. Нушича «Госпожа министерша» с ее вечной темой «из грязи – в князи»; эпическое полотно И. Андрича «Мост на Дрине», шедевр мирового уровня, получивший Нобелевскую премию в 1961 году; роман хорватского классика М. Крлежи «На грани рассудка» и его повесть «Первая месса Алоиза Тичека»; трагическое повествование М. Црнянского «Роман о Лондоне» о судьбах российской послереволюционной эмиграции; роман черногорского писателя М. Лалича «Лелейская гора» – эпопея героического сопротивления партизан фашистским оккупантам; остросатирические произведения Э. Коша, роман «Сети», повесть «Великий Маг»; драма Л. Симовича «Бродячая труппа Шопаловича»; прозаические произведения писателя новой волны М. Булатовича; детские повести Б. Чопича, полные выдумки, забавных приключений и юмора.

Работа над переводом детских произведений югославских писателей, как и над переводом сказок, всегда была для меня праздничным соприкосновением с самим духом южных славян с их добрым отношением к миру, искрящимся юмором и оптимизмом. В моем переводе выходили повести и рассказы, а иногда и стихи И. Цековича, М. Алечкович, А. Хромаджича, В. Назора, народные сказки из собрания В. Караджича.

В 1973 году я была принята в Союз писателей РСФСР, а в 1977 году был мой звездный час, когда я получила за свою переводческую деятельность премию ПЕН-клуба Сербии.

Как известно ПЕН (Поэзия, Эссеистика, Новеллистика)-клуб был основан Джоном Голсуорси в 1922 году под девизом «Объединение литераторов разных стран поверх границ». Возникшие после этого по всему свету организации ПЕН-клуба оказывали моральную и материальную поддержку своим членам и в мирное, и в военное время, используя свои конгрессы для защиты свободы совести, волеизъявления и творчества. Однако в бывшем СССР ПЕН-клуба долго не существовало, и в 1977 году, когда мне была присуждена премия, было далеко не очевидно, что мне разрешат ее получить. Но в иностранной комиссии Союза писателей ко мне отнеслись настолько доброжелательно, что, посоветовав принарядиться получше ввиду предстоящих торжеств, благословили на поездку в Белград, где церемония вручения и состоялась.

* * *

...Однажды задерживаюсь я с корректурой в «Знамени», и тут звонок – Софья Дмитриевна просит меня из редакции зайти к ним домой. Прихожу к ним на Малую Дмитровку, где они тогда ютились в крошечной, будто бы игрушечной квартирке, и вижу – в кабинете кто-то незнакомый играет с Даниным в шахматы. Этот незнакомый поворачивается ко мне, чтобы поздороваться, мы с ним встречаемся взглядом, и в этот самый миг решается моя судьба.

Ныне мой муж – Юрий Моисеевич Каган – академик РАН, а также Европейской АН (г. Брюссель), лауреат различных премий, почетный доктор нескольких европейских университетов, многолетний руководитель теоротдела Института атомной энергии им. И.В. Курчатова, но биография его складывалась непросто...

Когда-то в студенческие годы, выделив его среди других, известный физик А. Алиханов отвел Юру к великому Л.Д. Ландау. «Дау», как он требовал, чтобы его называли, заинтересовался молодым человеком, и их общение продолжилось. Через некоторое время Юра сдал знаменитый «теорминимум Ландау», десять экзаменов, которые тогда Лев Давидович принимал лично, и был приглашен к нему в аспирантуру. Юра был семнадцатым по счету из сдавших все экзамены, что по «гамбургскому счету» среди ученых считалось огромным достижением и ценилось выше всех наград. В 1950 году он с красным дипломом закончил МИФИ, имея прекрасную перспективу стать аспирантом гениального «Дау».

Но не тут-то было. В аспирантуру института «физпроблем» (в дальнейшем им. П. Капицы), где «Дау» был руководителем теоротдела, несмотря на его просьбу, с такой фамилией, как у Юры, попасть было практически невозможно. И Кагана направляют в один секретный главк, где после жесткого собеседования он вынужден был подписать назначение ехать на работу в закрытый город Свердловск-44, отличавшийся от прочих населенных пунктов тем, что в него можно было въехать по спецпропускам, но никак не выехать.