Родом из Сибири

Моя Катя была немного смешная и нелепая в своем стремлении выглядеть модно. В жизни я абсолютно на нее не похожа. Но я актриса и на экране должна жить в предлагаемых режиссером обстоятельствах. Быть веселой в кино – тоже моя работа. На самом деле, в отличие от той моей героини, я всегда была серьезным, спокойным человеком. Когда снимали «Вы соту», я тоже была известной, хотела вы глядеть посолидней и старалась одеваться по-настоящему модно. Но с одеждой было сложно! Приличный наряд можно было купить только за границей или заказать в Доме моделей на Кузнецком Мосту. Если делегация актеров выезжала за границу, на имя директора Дома моделей составлялось письмо за подписью важного чиновника из министерства, для нас подбирали подходящие платья из уже сшитых для манекенщиц туалетов и продавали с хорошей скидкой. Кое-что делали на заказ. У меня были вещи, которые пошил сам Слава Зайцев, – но это позже, когда он стал главным художником Дома моделей. Главное – раздобыть хорошую ткань, и в этом нам помогали загранпоездки. Но чтобы пойти и купить в магазине красивое модное платье или костюм, такого в то время не было. Зато было много другого хорошего – мы жили богатой духовной жизнью.

Однако хорошие платья были нужны уже тогда, ведь мне предстояла поездка в Чехословакию: «Высота» получила всенародную славу – на X Международном кинофестивале в Карловых Варах в 1957 году эта лента завоевала главную премию, «Хрустальный глобус». Это была моя первая международная награда.

Картину действительно с восторгом встретили советские и зарубежные зрители. Даже в Америке, когда я была там, все спрашивали именно о «Высоте», их очень занимало, почему моя героиня – не слишком-то положительная особа. В Америке меня очень много фотографировали… Она мне понравилась. Как и Европа, Африка, Азия – те места, где мне потом довелось побывать.

Фильмы «Высота» и «Дорогой мой человек» очень прибавили мне популярности. Теперь крупные роли я играла не только у своего учителя Сергея Герасимова, но и у других выдающихся режиссеров – у Зархи, у Хейфица. Потом меня часто спрашивали, чем отличалась их работа со мной. Сейчас могу точно ответить – почти ничем. Они вполне доверяли мне как актрисе. Творческих установок не давали, исключительно технические указания: куда пойти, что сделать.

Оба фильма стали известными за рубежом, их признавали лучшими во многих странах. Уже после их выхода я объездила полмира. Меня везде принимали хорошо. И в Советском Союзе мне доверяли, знали, что могу выкрутиться из любых непредвиденных ситуаций. Однажды в Шотландии, на кинофестивале в Эдинбурге, нас поселили в шикарный отель «Каледония». Но товарищи захотели перебраться в пансион подешевле, чтобы сэкономить командировочные, и меня заставили переехать. Пришлось отказать капиталистам. На следующее утро газеты пестрели такими заголовками: «Инна говорит “нет” пятизвездочному отелю!». До меня «нет» Западу говорил только Молотов.

В Эдинбурге меня в гости позвал лично мэр города и за чаем спросил: «Вы знаете, что о вас пишет “Daily Mail”? Что вам, такой большой звезде, из дорогого пятизвездочного отеля пришлось переехать в совсем скромную гостиницу». Я кое-как говорила по-английски и призналась про командировочные, что денег, выданных на родине, не хватило на оплату дорогой гостиницы и мне действительно пришлось переехать в другое место. Конечно, к нам было пристальное, очень сложное внимание, и все приходилось учитывать: и отношение к Советскому Союзу, и к нам, к нашим фильмам. Случай вышел памятный, запомнился сам Эдинбург – дивный город. Мне понравились его люди, мы даже сдружились.

Правда, недоброжелателей тоже хватало. Однажды в Венгрии на открытии программы советских фильмов объявили гимн СССР. Мы, как полагается, встали, но зазвучала растянутая фонограмма. Ничего, вытерпели, дослушали как ни в чем не бывало. И номера в гостинице, где нас поселили, не закрывались. Я на ночь на всякий случай привязала веревку между кроватью и дверной ручкой – дернут, почувствую. Всю ночь под окнами бродил какой-то тип. Мрачноватая была атмосфера. Но в других местах ничего подобного больше не повторялось.

Прошлое не возвращается

При расставании мы с Сергеем не выясняли отношений, не делили горшки и жилплощадь. Было не до этого: разрушалась жизнь, а мы любили друг друга. Но я отчетливо понимала, что возврата к прошлому нет. Словом, его инициативой была наша женитьба, а моей – наш развод.

Бондарчук долго мучился от чувства вины передо мной и нашей дочерью, особенно, наверное, перед Наташей – он всегда очень трепетно относился к ней, много заботился.