Родословная абсолютистского государства

Passato е Presente. Р. 98; Note sul Machiavelli. P. 7; II Risorgimento. P. 95. Фраза была заимствована из цикла стихов Д’Аннунцио. Анализ проблемы итальянского единства в эпоху Ренессанса, проведенный Грамши, страдал от неявного предположения, что новые европейские монархии, объединенные Франция, Англия и Испания, были буржуазными по своему характеру (или, в крайнем случае, балансировали между буржуазией и аристократией). Он, таким образом, неправомерно сближал две отличные исторические проблемы – отсутствие единого абсолютизма в эпоху Ренессанса и последующую несостоятельность радикальных демократических революций в период Рисорджименто. Обе становятся для него доказательством провала итальянской буржуазии: первая – из-за корпоративизма и запутанности коммун в период позднего Средневековья и раннего Нового времени, вторая – из-за сговора умеренных с южными латифундистами в XIX в. Фактически, как мы видели, истина является противоположной. Именно отсутствие доминирующей феодальной аристократии предотвратило возникновение полуостровного абсолютизма и, следовательно, унитарного государства одного ранга с теми, что были во Франции или Испании; локальное наличие такого дворянства в Пьемонте позволило создать государство, которое стало трамплином для запоздалого объединения в эпоху промышленного капитализма. Неверное понимание Грамши в значительной мере отражает его доверие Макиавелли, как центральной призме, через которую он рассматривал Ренессанс, и его вера, что Макиавелли представляет «преждевременный якобизм» (особенно см. Note sul Machavelli. P. 6–7, 14–16). Макиавелли, в его собственную эпоху, спутал две разные исторических эпохи – представление, что итальянский правитель мог создать сильное аристократическое государство, создавая гражданскую милицию типичную для коммун XII в., давно уже не существовавших к тому времени.

230

Вместе с Сицилией – которая, очевидно, была еще одним регионом с сильной сословной системой, но на тот момент являлась частью Арагонского королевства: Koenigsberger H. G. The Parliament of Piedmont during the Renaissance, 1640–1560 //Studies Presented to the International Commission for the History of Representatives and Parliamentary Institutions. Vol. IX. Louvain, 1952. P. 70.

231

«Мы, как правитель, свободны и не связаны никакими законами»: заявление герцога было, конечно, прямым воспроизведением знаменитого Римского принципа. Отчет о реформах, проведенных Эммануилом Филиберто в Пьемонте, см.: Vittorio de Caprariis. L’Italia nell’Eta della Controriforma//Storia d’Italia/Nino Valeri (ed.). Vol. II. Turin, 1965. P. 526–530.

232

Перепись (perequazione) обсуждается в: Woolf S. J. Studi sulla Nobilita Piemontese nell’Epoca dell’Assolutismo. Turin, 1963. P. 69–75. Значение этого шага для общей истории абсолютизма понятно. В средневековых государствах, где не было центральной налоговой системы, в экономических интересах правителей было умножение числа феодалов, которые несли военную службу и феодальные повинности, и уменьшение числа аллодов с их безусловными владениями и, следовательно, отсутствием обязательств перед каким-либо феодальным начальником. С появлением централизованной фискальной системы положение полностью изменилось: феодальные владения выпали из системы налогообложения, потому что они должны были нести военную службу, что было теперь просто символической обязанностью, в то время как аллодиальное имущество могло облагаться налогами, как городская или крестьянская собственность. В Пруссии, фактически в то же самое время, Фридрих Вильям I осуществил в 1717 г. схожую реформу, чтобы перевести рыцарскую службу в налог, преобразовав феодальную собственность в аллодиальную. На этом закончился фискальный иммунитет дворянской собственности.

233

Quazza G. Le Riforme in Piemonte nella Prima Meta del Settecento. Modena, 1957. P. 103–106. Куазза полагает, что только Пруссия была равна или превосходила Пьемонт в военных расходах в этом веке.

234

Roberts М. The Early Vasas. Cambridge, 1968. P. 178–179. У англоязычного читателя есть счастливая возможность получить доступ к этому выдающемуся труду историка Швеции раннего периода Нового времени.

235

Выдающася личность Густава Ваза неизбежно напоминает о череде правителей-строителей государств Западной Европы: Генрихе VII, Людовике XI и Фердинанде II; его экстравагантный старший сын Эрик имел определенное сходство с яркой неустойчивостью Генриха VIII и Франциска I. Спокойное изучение таких наследственных изменений и групп может представлять больший интерес, чем обычные биографии.

236

См . Roberts М. The Early Vasas. P. 306.

237

См. Ibid. Р.440.

238

Roberts M. Gustavus Adolphus, A History of Sweden 1611–1632. i. London, 1953. P. 265–278, 293–297, 319–324.

239

Jeannin Р. L’Europe du Nord-Quest et du Nord aux XVIIe et XVIIIe Siecles. Paris, 1969. P. 130.

240