Родословная большевизма

Монголы, по началу более или менее шаманисты, отличались полной веротерпимостью. В монгольской империи мирно сосуществовали буддисты, таоисты, конфуциане, мусульмане, манихеи, евреи и христиане разных исповеданий и толков. Сам Чингис-хан склонялся к таоизму. Он надеялся получить от священнослужителей Тао напиток бессмертия. Но многие его воеводы и воины и даже некоторые домашние были христианами-несторианцами. При его наследниках они занимают при дворе господствующее положение. Внук Чингис-хана Великий Хан Могка, сын несторианской принцессы, говорил французскому посланцу, францисканцу Вильгельму Рубруку: «мы, монголы, верим в единого Бога. Но подобно тому, как Господь Бог дал нам пять пальцев на руке, Он дал людям и разные к Нему пути». Могка сказал еще, что исповедует все религии, допущенные при дворе. Другой монгольский хан полагал, что до тех пор, пока не будет полной уверенности, какая религия самая истинная, благоразумнее всего исповедовать их все одновременно.

Такая же веротерпимость при дворе золотоордынских ханов. В Сарае существовала русская православная кафедра. По некоторым сведениям, Сартак, сын Батыя, был православным. «Лучший период в истории русской церкви, — пишет Бердяев, — был период татарского ига, когда она была духовно независима».

Преследуемые на Западе еретики бегут в монгольские пределы и находят там убежище и религиозную свободу.

Свобода совести — вот главное, что поразило доминиканских и францисканских монахов в империи Великого Хана. Удивление это осталось на много веков. В «Руководстве для инквизиторов», составленном в 1376 году в Авиньоне доминиканцем Николаем Эймеричем, мы находим описание заблуждений татар: «Определить ошибки и ереси татар дело нелегкое, эти люди не единодушны в их верованиях. (Курсив мой. — В. В.). Одни из них веруют и живут, как сарацины. Но далеко не все они присоединились к исламу… среди них много разных согласий. Иные поклоняются луне, иные первому животному, которое увидят, встав поутру, будь то собака, кошка, осел или человек, не имеет значения… некоторые татары, пленники на чужой стороне, вешаются или еще как-нибудь по-другому кончают самоубийством, убежденные, что так они вернутся на родину. Другие сжигают себя перед всеми своими сородичами. Они верят: они вознесутся в пламени в область блаженных».

Два века спустя, в Риме, в 1578 году, доктор канонического права Франциско Пенья по заданию папы пересмотрел руководство, составленное Эймеричем, и дополнил описание обычаев и верований татар. «Татары — это «соарматы» греков или «соарматы» римлян; некоторые обозначают их именем «антропофаги». Они кочевники, у них нет городов, и нравы самые мерзостные: они не употребляют ни скатертей, ни ширинок, никогда не моют ни рук, ни тела, ни одежды. Они не едят ни хлеба, ни овощей, но питаются мясом разных животных: собак, кошек и больших крыс. Обитаемые духом мести и кичась своей силой, они на войне часто поджаривают тела убитых врагов… Страшные в бою, они сосут и глотают кровь своих жертв… Они не знают милосердия Божия и каждый из них выкраивает себе Бога на свой образец». (Курсив мой. — В. В.).

Всего преждеупомянутого, думается, достаточно: монгольская империя была какой угодно восточной деспотией, но не тоталитарным государством в современном смысле слова. Мы видели, как посланцев Запада поражали в ней «невероятные», с их точки зрения, отношения между разными религиями — полная свобода совести. Из татарского ига, таким образом, никак не вывести то главное, что делает коммунистическое государство тоталитарным. Татаро-монголы не знали никакой общеобязательной государственной религии, а ведь марксизм-ленинизм как раз безбожная разновидность такой религии, требующей беспощадной борьбы с малейшими отклонениями от установленных ею догматов.

Ничего подобного в монгольской империи не было. Значит, ни на чем не основана вся эта теория, будто бы советское коммунистическое государство — не плод марксизма, а всё та же Московия, которая, де, сама была только обруселой татарщиной.

Глубокое удивление францисканских и доминиканских монахов при виде религиозного плюрализма в столицах монгольских ханов подсказывает опровержение еще и другого довода, обычно приводимого в доказательство, что марксизм не виноват в ГУЛАГЕ. Довод этот такой: инквизиция не была прямым следствием веры в Бога, и Христос не несёт за неё никакой ответственности. Так и Маркс не несёт никакой ответственности за архипелаг ГУЛАГ.

Ответ, на первый взгляд, убедительный — так ослепительно неопровержима его первая часть: Христос не несёт никакой ответственности за инквизицию. Наоборот, инквизиция всегда против Христа. Без ссылки на Достоевского тут не обойтись, он бессмертно об этом написал. У него Великий инквизитор говорит Христу: «ибо если кто всех более заслужил костёр, то это Ты. Завтра сожгу Тебя».