Родовое проклятие

Конечно, можно все бросить, запереть машину и добраться к друзьям, пиву и бильярдному столу пешком.

Но это был вопрос чести.

Поэтому Коннор проверил топливный шланг, еще раз убедился, что контакты аккумулятора в порядке, и совершенно не замечал, как землю заволакивало туманом.

— Ну что за черт!

Он раскрыл ладони над мотором, чтобы сделать последнюю, колдовскую, проверку, прежде чем окончательно сдаться.

И почувствовал в воздухе какой-то мерзкий дым.

Медленно развернувшись, Коннор увидел, что стоит по щиколотку в тумане, который при каждом движении обдает его ледяным холодом. Его обступили тени, темным пологом закрывшие деревья, дорогу и весь мир. За ними не видно было даже неба.

Он явился в облике человека, с красным камнем на шее, который сверкал особенно ярко на фоне внезапно спустившейся кромешной тьмы.

— Один, юный Коннор?

— Как и ты.

Кэвон развел руками и улыбнулся.

— Вот мне любопытно: тебе ведь, чтобы попасть из одного места в другое, никакой машины не нужно. Достаточно лишь…

Кэвон простер руки, воздел выше. И переместился на пару футов без каких-либо видимых усилий.

— Такие, как мы, слишком высоко ценим свой дар, свое искусство, чтобы растрачивать его по мелочам. У меня есть ноги, а при необходимости — машина или конь.

— А в результате ты застрял здесь один, один посреди дороги.

— У меня и семья, и друзья совсем рядом, только кликни. — Говоря это, он предпринял попытку пробиться к ним энергетическим полем, но понял, что эту толстую и плотную стену тумана ему не преодолеть. — А что есть у тебя, Кэвон?

— Власть. — Он произносил это слово с каким-то жадным благоговением. — Власть, которая выше твоего понимания.

— А еще — логово по ту сторону реки, где ты прячешься, один, в темноте. Я же сяду у теплого огня, при свете и пропущу пивка с друзьями и родными.

— Ты из них самый слабый. — Слова сожаления монотонными каплями дождя срывались с его языка. — И ты это знаешь. И они это знают. Ты годишься только для веселья. И для работы. Но из вашей троицы ты самый слабый. У твоего отца хватило ума передать амулет не тебе, а сестре. Не единственному сыну, заметь, а девчонке!

— И из этого ты делаешь вывод о моей слабости?

— Да я это знаю! Ну чем ты можешь похвастаться? Только тем, что дала тебе тетка — и то из жалости. Даже твоя приехавшая издалека сестренка способна на большее. Твоя энергетика — ничто, ты сам — ничто, эдакий шут, прислуживающий другим, которых ты напыщенно именуешь семьей и друзьями. Твой большой друг Финбар выбирает тебя себе в партнеры, поскольку ты не имеешь над ним никакой власти, — и вот ты пашешь на него за зарплату по его прихоти. Ты ничто, и вся твоя сила — ноль!

Колдун говорил, а сам подступал ближе, и красный камень испускал ритмичное мерцание, словно это билось живое сердце.

— Я нечто большее, чем тебе кажется, — возразил Коннор.

— И что же ты такое, мальчик?

— Я — Коннор из рода О'Дуайеров. Я один из трех. Я часть Смуглой Ведьмы Мейо. — Коннор вгляделся в темные глаза колдуна и прочел в них решимость. — Мне подвластен огонь. — Он выбросил вперед правую руку, на ладони возник огненный шар. — И воздух. — Выставил один палец, чуть покрутил — и образовался маленький вихрь. — Земля, — продолжал он, и земля задрожала. — Вода. — Пролился дождь, такой горячий, что, падая на землю, капли шипели. — И ястреб.

С пронзительным криком вниз сорвался Ройбирд и с легкостью перышка опустился Коннору на плечо.

— Дешевые трюки и домашние питомцы, вот все, чем ты можешь похвастать! — презрительно процедил Кэвон. Затем высоко воздел руки, широко расставив пальцы. Камень на его шее окрасился в ярко-алый цвет крови.

В нескольких дюймах от сапог Коннора в землю вошла молния, и сразу едко запахло серой.

— Я мог бы убить тебя одной силой мысли. — Голос Кэвона перекрывал раскаты грома.

Уж это вряд ли, решил про себя Коннор и с улыбкой склонил голову набок.

— Дешевые трюки и домашние питомцы? Я могу вызвать огонь, воду, землю, воздух. Испытай мою силу, если тебе самому это по силам! И ястреб мой верный мне предан безмерно. Мы с ним и мы трое долг наш исполним. Мой меч — это свет, правда — мой щит, путь предо мною от века лежит. И я принимаю его добровольно, чтоб землю избавить от черного зла.

С этими словами Коннор нанес удар. Мечом, возникшим из огненного шара, рассек воздух, но по противнику не попал. Бицепс левой руки пронзила боль, будто в него вонзился раскаленный клинок.

Не замечая боли, Коннор двинулся вперед и снова занес меч. Волосы его развевались в бешеном вихре, клинок блестел в темноте.

И когда он ударил на этот раз, Кэвон исчез.

Тени расступились, туман уполз.

— Вот моя воля, — негромко, но страстно проговорил Коннор. — Да будет так!

Он выдохнул, набрал полную грудь воздуха, ощутил вкус ночи — сладковатой, влажной и зеленой. Где-то вдалеке с вопросительной интонацией протяжно ухнула сова, какая-то зверушка торопливо бежала через подлесок.