Родственнички

— А ты что, не слышал? Отделали его по весне, еле с того света выкарабкался.

— Да, я действительно не слышал… — растерялся Артем, краем глаза замечая, как Марина укоризненно качнула головой.

* * *

Сняв с холодильника телефон, Иван пристроил его на краю стола и взгромоздился на тумбочку.

Первый звонок достиг цели немедленно, хотя Иван и не надеялся, что застанет старого знакомого.

— А-а, Ванька?! — не то удивился, не то обрадовался Михаил. — Как поживаешь? Здоровье-то как, на поправку?

— Более или менее, — уклончиво ответил Иван. — Миш, как там твоя команда? Работаете по-прежнему?

— Как сказать?.. — помялся Михаил. — Кто-то себе нового босса нашел, кто-то стал свободным художником. Держу связь кое с кем…

— Как работается на нового босса?

— Босс он завсегда босс, — коротко вздохнул Михаил. — Босс нынче прижимистый пошел. Ты-то теперь при ком?

— Я всегда сам при себе, — буркнул Иван. — Бузуков, я тут тебе работенку сыскал.

— Спасибо, не надо. Хлопцев у меня не так много осталось. Я их загрузил под завязку.

— Да нет, Миша, это лично для меня. Небольшая помощь нужна.

— А… Ну… Конечно, Иван, о чем разговор?.. А конкретно?

— Конкретно есть некая персона, которая совершенно необоснованно хочет абсолютно невозможного. Вот бы вразумить…

— Вразумить до какой степени? — осторожно уточнил Бузуков.

— Думаю, что если твои парни по душам поговорят с той персоной, вопрос будет исчерпан.

Иван чувствовал, как Михаил мнется, не зная, как бы отказать бывшему партнеру, не обидев.

— Принято, — бодро сказал Михаил. — Гони информацию. Фамилии, координаты, время…

— Я пока не знаю фамилии. Дело в следующем: моя сестра…

— Ваня, ты меня извини… — неуверенно протянул Михаил. — Я же ребятам спуску не даю, хлопцы с утра до ночи пашут. Ты представляешь себе, что это значит. Не могу я их еще и на сбор левой информации посылать. К тому же подобные изыскания не для моих качков, они ведь ребята простые: два слова кое-как свяжут, третье уже невпопад… Давай так: ты мне даешь полные сведения, а я без лишних вопросов вразумляю точно обозначенную персону в указанном тобой месте.

— Что ж… — вздохнул Иван. — Тогда я перезвоню.

— В любое время, Ваня… — так же бодренько заверил Михаил. — Ты уж извини меня, старик. Не обижайся. Руки приложить — это я тебе всегда обеспечу. А уж все остальное — это дело не мое… Ну что, лады?

— Лады, Миша. Все в порядке.

— Тогда бывай здоров…

Иван бросил трубку на аппарат и со злостью вцепился зубами в собственный кулак. Вот так. Друг-товарищ… Впрочем, никакой не друг, и другом никогда не был. С Михаилом и его хлопцами отношения у Ивана были абсолютно деловые. Теперь, когда нет общей клиентуры, нет и бесплатных услуг.

Мазин, выйдя из больницы, остался не только без привычных стабильных заказов, но и без старых связей. Информация — продукт скоропортящийся, спрос растет. Клиенты Ивана не утерпели и нашли для своих заказов новых исполнителей. При согласии клиента достойно оплачивать услуги можно найти неплохих мастеров информационного сыска. Прежние клиенты Ивана были люди в основном денежные. Долго ждать они не привыкли, ну и сбежали на сторону.

И жизнь Ивана резко изменилась. Это уже само по себе доставляло ему огромные неудобства.

По натуре Иван Мазин был консерватором. Любой выход из привычного ритма, внезапное нарушение установленного распорядка или крушение давно запланированного дела причиняли ему нешуточные страдания. Он плохо привыкал к новшествам, а привыкнув к ним, ни за что не хотел терять.

За годы своего странного бизнеса Иван среди прочих привычек заимел вредную привычку к холяве, к тому, что среди тех, кому ты нужен, всегда найдется тот, кто готов был в свою очередь посодействовать ему.

Человек, выпавший из своего круга, переставал представлять интерес в первую очередь для бывших партнеров. И теперь никто не станет шевелиться из одного к нему уважения или по старой дружбе. Теперь вопрос будет стоять иначе: есть деньги — есть содействие.

Деньги у Ивана прежде водились. Он с самого начала не стеснялся стрясать достойную оплату со своей клиентуры. Но все свои сбережения Иван вложил в первое собственное жилье.

У него долго не было дома. У него не было дома даже тогда, когда Иван каждый день приходил в отдельную комнату и засыпал в собственной постели. В отцовской квартире он чувствовал себя не лучше, чем в чистом поле в ненастную ночь. Едва отец потерял право распоряжаться жизнью Ивана, тот немедленно исчез из-под родительской крыши, не желая больше там оставаться. С тех самых пор он никому не отчитывался в том, где живет, с кем и на что.

Ивану пришлось расплачиваться за свою свободу. В то время, как его приятели и сокурсники наслаждались жизнью, беззастенчиво пользовались родительской финансовой поддержкой или перебивались в общаге с хлеба на пиво, ни о чем не горюя, Мазин вкалывал. Нельзя сказать, чтобы работа на себя была ему в тягость. Скорее наоборот: на свою вожделенную свободу он готов был трудиться, как каторжный.