Родственнички

— А ты, Кирюха, Сергею своему Палычу звякни… — прохрипел Гошка. — Спроси, какую он брату Володе папочку дарил. Уж он-то тебе байки сочинять не будет…

Варченко озадаченно заморгал, переводя взгляд с лица Бузукова на папку и обратно.

— Значит, ты, Михаил, решил из меня идиота сделать… — злобно пробормотал он, сжимая кулаки.

Вдруг за окном совсем рядом раздался громкий звон разбивающегося стекла, и отчаянно заверещала автомобильная сигнализация. Практически в ту же секунду что-то тяжелое ударилось в пластиковые жалюзи, закрывавшие окно кабинета с внешней стороны. Удар оказался настолько силен, что стекло не спасли даже жалюзи. Оно обрушилось внутрь кабинета, засыпав осколками Бузукова, Гошку и стол.

Варченко заметался, бросился к окну, раздвинул чешуйки жалюзи, глянул на улицу и прокричав Бузукову, чтобы не смел сходить с места, сам понесся на зов любимой тачки.

Следом за ним по коридору пронеслись охранники. Один отворил дверь кабинета и вбежал внутрь.

— Целы? — выкрикнул он, оглядывая усеянный стеклом кабинет. Его взгляд уперся в Бузукова. Похоже, охранника несколько удивило то, что Бузуков заламывает Гошке руки.

Гошка почувствовал, что хватка Бузукова слабеет.

— Да целы мы, целы, — раздраженно брякнул Бузуков.

Но охранник, нахмурившись, не сводил глаз с окровавленного лица хозяйского братца. И Бузуков нехотя, но все же отпустил Гошку совсем.

Рванувшись, Гошка выскочил из кабинета в коридор и побежал. Оказавшись на улице, сразу же свернул к дому и, нырнув в густые кусты волчьих ягод, побежал вдоль длинной панельной стены.

Выбравшись из кустов на углу квартала, он рванулся к остановке, к которой как раз подъезжал желтенький автобус.

Георгий упал прямо в дверях, на ступеньках, и чьи-то слабые руки вцепились в куртку на его спине и попытались помочь. Едва собрав силы, Гошка преодолел эти чертовы автобусные ступени и на коленях вполз в самый угол пустой задней площадки, упал, приподнялся и сел, привалившись к стенке.

— Гоша, Гошенька…

Он открыл глаза и увидел сидящую перед ним на корточках Алену.

— Я едва догнала тебя! — тревожно выдохнула она. — Господи, ты же весь в крови…

Гошка провел рукой по липкому подбородку:

— И верно. Черт… сейчас меня высадят…

— Двенадцатый час. Автобус пустой. Не высадят… Не бойся, я с тобой буду.

— Аленка, — Гошка облизнул верхнюю губу и осторожно подвигал подбородком. Говорить становилось все больнее. — Аленка, это ты там погром учинила?

— Ага, я, — кивнула она. — Тачкам и камня хватило. А в окно я бутылку из-под шампанского запустила. Да не пустую, а с песочком. Тяжелая, зараза, чуть руку не вывихнула…

Гошка засмеялся и потерял сознание.

* * *

Марина посмотрела в зеркало и еще раз на всякий случай провела ладонью под глазами. Все высохло. Ничего не заметно.

Осторожно заглянув за шкаф, она убедилась, что сын спокойно спит.

Сняв с крючка полотенце, Марина перекинула его через плечо, положила в карман халата мыльницу, щетку и тюбик с пастой и вышла в коридор.

Было уже довольно поздно, и Марина надеялась, что в такой час уже не найдется много желающих поплескаться в убогой запущенной ванне. Она частенько засиживалась допоздна, чтобы спокойно принять душ. А сегодня ей особенно было необходимо прийти в себя.

Марина сделала несколько шагов по коридору, как вдруг из дальней комнаты вышла толстая тетка с тазом, полным белья, и с торжествующим видом скрылась в ванной комнате.

Скрипнув зубами, Марина повернула назад. Душ откладывался как минимум на полчаса.

Она уже взялась за ручку своей двери, когда из комнаты напротив вышел Александр. Закинув на плечо сумку, он сунул ключ в замок и запер дверь.

Марина уже открыла рот, чтобы пожелать ему удачной трудовой ночи, как вдруг Александр, едва взглянув на нее, поспешно подошел и схватил ее за руку:

— Ты плакала?

— О чем ты? — поразилась Марина. Ей казалось, что она тщательно вытерла лицо.

Александр помрачнел, и, завидев, что в коридор уже выбирается кто-то еще, настойчиво подтолкнул Марину в ее комнату, вошел следом и закрыл дверь. Сделано было настолько решительно, что Марина рассердилась:

— Саша, в чем дело?

— Ты плакала! — гневно заявил он тоном, не терпящим возражений.

— Ерунда! Тебе показалось.

— Я не слепой! И не надо мне говорить, что тебе вспомнились скорбные минуты похорон Панина! Ты плакала из-за этого хлыща на «Опеле»! — Александр схватил ее за плечо здоровой рукой и легонько затряс. — Какого черта ему от тебя надо? Кто он такой в конце концов?

— Отпусти меня, Саша… — прошептала Марина, и когда он выпустил ее, добавила: — И не кричи, ты разбудишь Костю.

— Что значит «не кричи»? — возмутился Александр. — Я хочу знать, кто и зачем довел тебя до слез. Что он забыл в твоем доме? Кто этот пижон?

Марина поняла, что чем отчаяннее она будет сопротивляться неожиданному допросу, тем настырнее будет вести себя сосед.

— Это отец Кости, — холодно пояснила она.

— Так я и знал! — выдохнул Александр, и было совершенно непонятно, удовлетворен ли он ответом.

Марина решительно взглянула на соседа:

— Теперь доволен? Ну и не морочь мне голову, Саша. И вообще, ты, кажется, на работу опаздываешь!