Родственные души

Айлия тихо встала и опустила обеденные тарелки в кипящую воду, в которой варилась кукуруза. Когда Танис вскинул брови, она улыбнулась и сказала:

— Ни к чему тратить воду. Так тарелки довольно неплохо отмоются. — Затем она вновь села и кивнула Флинту продолжать.

— Я был вторым по старшинству, — мечтательно произнес гном. — После кончины Папы, Мама поручила мне амбар. Помню одно раннее весеннее утро в Доме на Холме. Я вышел из амбара, пытаясь отделаться от отвратительного запаха сыроварни, огляделся вокруг на холмы и хвойные деревья. Он вздохнул. — Парень, Квалиност прекрасен, и Дом на Холме не хуже. Тем не менее, это была маленькая-маленькая деревня, и, в конце концов, мне пришлось покинуть ее, чтобы повидать мир.

— Я хотел бы когда-нибудь побывать там, — сказал Танис, а затем подсказал, — Твоя мама?…

Флинт нахмурился, задумавшись.

— О-о. Я стоял там, у открытой двери амбара, наслаждаясь солнцем, погодой, деревьями и зелеными холмами, а Мама вышла на крыльцо и окликнула, — и он снова заговорил фальцетом, — «Флинт Огненный Горн, не загораживай дверь амбара, пока ранняя пташка ловит червячка!» — Он сотрясся от безмолвного смеха. — Полагаю, это означало, что она хотела, чтобы я вернулся к работе.

Он встал и потянулся, затем подошел к кипящей воде, чтобы выудить кузнечными клещами тарелки.

— Однажды, — произнес он, оборачиваясь к своим гостям, — когда моя младшая сестра Файделия стала жаловаться на нашу бедность, и на то, сколько всего у детей мэра, моя мама посмотрела на всех нас и сказала, «Ох, с другой стороны забора трава всегда зеленее».

Эльд Айлия с Танисом ожидали концовки, но Флинт встряхнул клещи и произнес:

— Мы были ошеломлены. С минуту мы не говорили ни слова. Она верно подметила!

Он сделал паузу, продолжая держать клещи.

— Затем, как я помню, все четырнадцать из нас стали смеяться и не могли остановиться. Я хорошо помню, как Айлмар упал на спину на каменный пол, держась за бока и заливаясь смехом, пока не начал задыхаться. Даже мой брат Руберик, обычно обладавший чувством юмора наковальни, принялся хватать ртом воздух, так сильно он смеялся. Когда мы пришли в себя, то увидели, что Мама вышла с кухни, в гневе бормоча и гремя чайниками.

— Она несколько дней не разговаривала с нами. И, что еще хуже, она перестала готовить! — Он казался пораженным ужасом.

— И как вы поступили? — спросила Айлия.

— Мы с Айлмаром вернулись к работе у горна. Мы изготовили для нее табличку, согнув тонкие полоски железа в слова и прикрепив их к дощечке. Мы поместили ее над камином. Она гласила… — Он внезапно сдавленно фыркнул. — Она гласила… — Флинт закашлялся и вытер мокрые глаза.

— Она гласила?… — подтолкнул Танис.

— «Насмешишь — людей поспешишь!»

— Но это же неверно. — Танис запнулся. — А, ну конечно.

— Ей табличка понравилась, — сказал Флинт. — О да, она просто влюбилась в нее.

* * *

Они втроем решили, что, несмотря на подпиравшие Флинта сроки, это был слишком хороший день, чтобы провести его взаперти. Поэтому они подобрали самые портативные из инструментов Флинта для металлообработки и направились в горы к югу от Квалиноста. В то время как город с трех сторон охранялся двумя ущельями, с юга лесистый склон поднимался к горному хребту розовато-лилового гранита. Противоположный склон горной вершины образовывал цельную трехсотметровую скалу. Танис убеждал гнома совершить восхождение, которое, в любом случае, не являлось чрезмерно сложным, особенно учитывая, что с этого хребта открывался изумительный вид на горы Торбардина, древней родины народа Флинта.

— Небольшая зарядка никогда не повредит гному, — тогда ответил Флинт и пошел впереди. И таким образом, он первым увидел за колеблющимся морем зеленого леса острые зубцы гор Торбардина, казавшиеся темными кораблями под парусами на южном горизонте.

Он нашел удобную позицию у подножья дерева и провел несколько часов, инкрустируя медальон, почти завершив работу, пока Танис с Эльд Айлией гуляли, беседовали и собирали травы для ароматических смесей и зелий акушерки.

Несколько часов спустя, когда над городом начали сгущаться сумерки, Флинт в одиночку возвращался в свою мастерскую в рощице из осин и фруктовых деревьев; Танис пошел провожать домой акушерку. В жилище Флинта, конечно же, было темно; он несколько дней не разжигал горн из-за летней жары и из-за того, что текущий процесс создания медальона требовал работы только с холодным металлом.

Цветки утренних глориоз, увивавших дверь, плотно закрылись в надвигавшихся сумерках, а один из новых розовых кустов, которые гном посадил рядом с крыльцом, только начал цвести. Флинт сорвал один из бледно-желтых бутонов и втянул его запах. Он вздохнул. Не следовало забывать маленькие радости жизни. Несмотря на спор с лордом Тайрезианом, день удался.

Наверное, кружка эля — фаворит среди тех маленьких радостей Флинта — будет уместна в такой вечер, размышлял он, открывая дверь мастерской и шагая внутрь, продолжая крутить между пальцев розу.