Родственные души

– Итак, – продолжила я, – если выбьешь страйк, значит, твоя группа затмит Ponyboys. Ваш первый альбом станет мультиплатиновым, вы выиграете все музыкальные награды и в итоге соберете целый стадион «Уэмбли»[30].

– Мне нравится.

– Да. Если собьешь половину кеглей, дела у вас пойдут хорошо. Вы подпишете контракт и будете зарабатывать неплохие деньги, но останетесь неизвестными и будете выступать лишь в небольших клубах.

Ной кивнул:

– И это звучит неплохо. А если я промахнусь?

Я пожала плечами:

– Помимо того, что ты станешь самым ужасным игроком в боулинг, твоя группа никогда не добьется успеха. В итоге даже в тридцать лет вы все еще будете пытаться пробиться в люди и играть на плохих площадках с пустыми танцполами. Ты найдешь работу в офисе настолько ужасную, что половину своего времени будешь оплакивать в туалетных кабинках свой талант.

Ной покрутил шар.

– Вот теперь я чувствую давление, – сказал он. – Я боюсь космического боулинга.

– Ах, ну ты и размазня! Давай кидай!

В этот раз Ной всерьез сосредоточился на размахе. Завел руку назад, наклонился вперед и отпустил шар. Он прокатился по дорожке и сбил все кегли.

Ной подскочил:

– Юху! «Уэмбли», я иду!

Он поднял меня, покружил и впился пьянящим поцелуем в мои губы.

– Ты счастлив?

– Счастлив? Я буду играть на «Уэмбли»! Так сказал шар!

– Молодец. Я рада за тебя.

– Точно. Теперь твоя очередь.

В последующие полчаса мы узнали довольно много о нашем будущем. Я сдам все экзамены повышенной сложности, но все равно окажусь во второсортном университете. Ной узнал, что ожиреет (промазал). Я одержу верх над Рут в соревновании на лучшее будущее. А еще космический боулинг рассказал, что у меня будет двое детей – мальчик и девочка.

Ной взял меня за руку и крепко ее сжал:

– Представь, насколько красивыми будут наши дети.

И я почти упала в обморок, обезумев от обещания, что крылось в этих словах.

– Ого! – сказала я. – Теперь наши жизни более-менее определены. Не думаю, что нас ожидают какие-нибудь сюрпризы.

Ной показал на доску со счетом:

– У нас ничья. Но впереди твой бросок, так что постарайся.

– Хорошо, – я подняла шар, – этот вопрос будет о нас. Если страйк – мы сбежим в закат и будем жить долго и счастливо, как в сказке.

– Лучше бы тебе выбить страйк.

– О, выбью, не волнуйся. Но на случай, если будет сбита половина кеглей, мы все равно останемся вместе, но все будет не так безоблачно. Повзрослев, мы столкнемся с проблемами, но справимся с ними при помощи семейного психолога.

– Хм. Не идеально. Но мне нравится, что мы останемся вместе. Что, если ты не собьешь ни одной кегли?

Я вздохнула и вспомнила о приеме у доктора Эшли:

– Ну, это значит, что мы не сможем быть вместе. Останемся друг для друга первой любовью и будем предаваться воспоминаниям лишь на пьяных вечеринках. Двинемся дальше, познакомимся с другими людьми и будем жить разными жизнями.

Слова застревали в горле. И было видно, что Ноя они тоже терзают.

– Тогда, – пытаясь разрядить атмосферу, сказал он, – пусть все решит боулинг.

Меня никогда в жизни не интересовали спортивные достижения. Но прямо сейчас мне ужасно хотелось выбить страйк. Прищурившись, я посмотрела на кегли, и мне показалось, что они невероятно далеко. Затем вдохнула и прокрутила удар в голове. Подняла шар и побежала к дорожке. Но только я собралась отпустить шар, как почувствовала, что на чем-то поскользнулась. С секунду я раскачивалась из стороны в сторону, пытаясь восстановить равновесие, но не смогла. И шмякнулась на пол. Шар вылетел из моей руки и, пролетев по воздуху, чуть не попал в семью, которая играла на соседней дорожке. А я приземлилась на задницу с громким «Ох!».

Раздался смех. Громче всех смеялся Ной. Но и везучая семейка посмеивалась.

Он встал позади меня и зааплодировал.

– Это было невероятно, – произнес он между приступами смеха. – Ты бы видела выражение своего лица! Хотя страшно подумать, что это значит для нашего будущего. Не знал, что мы должны были придумать значение для броска назад.

Я тоже начала смеяться, но резко остановилась, когда увидела, что к нам мчится угрюмая дама с ботинками. Ее лицо покраснело, а поросячьи глазки выпучились.

– Я же говорила вам, – пыхтя от злости, сказала она, – не устраивать суматоху.

Я посмотрела на свои клоунские ботинки и увидела, что у меня развязались шнурки. Вот что, скорее всего, стало причиной моего падения.

– Но я не специально. Дорожки скользкие.

– Мне все равно. Я хочу, чтобы вы ушли.

Я открыла рот, чтобы запротестовать, но Ной, почувствовав беду, увел меня.

– Но я не специально, – громко произнесла я, пока мы меняли обувь.

– Тсс! Пойдем. Я куплю нам что-нибудь поесть.

Угрюмая дама проводила нас до выхода, дабы убедиться, что мы ушли.

Снаружи было холодно.

– Неужели это произошло со мной? – спросила я.

Ной приобнял меня:

– Да.

– Серьезно? Меня только что вышвырнули из… боулинг-клуба?

– Точно. Вышвырнули.

И мы засмеялись. Надолго. Пока Ной не притянул меня к себе.

– Я так сильно люблю тебя, Поппи Лоусон, – целуя меня в макушку, сказал он. – Ты делаешь меня невероятно счастливым.

Мне захотелось улыбнуться, но я знала, что пора высказаться: