«Родственные души» и другие рассказы

Я иду и думаю, что Кот может решить, что его предали. Эта мысль не дает мне покоя. Когда ты уже знаешь, что такое предательство, бывает тяжело, невозможно довериться, открыть свою душу и впустить в нее любовь еще раз. Когда не любишь — тебе не могут причинить такой боли. Самую сильную боль нам причиняют те, кого мы любим. Кот поверил мне. Поверил в то, что у него появился кто-то, кто заботится о нем, кому он небезразличен. И я представляю себе, как придет он к двери, которую никто перед ним не откроет, и он будет долго сидеть на сыром весеннем ветру. Потому что теперь ему будет все равно. И он равнодушно ляжет на снег и замерзнет, потому что не захочет возвращаться в ту жизнь, где он был так одинок.

Кот, дождись меня, пожалуйста! Не умирай! Я вернусь!

Права человека

— А вот и Костя из школы пришел! Мы с Мишуткой тебя уже заждались! — ласковый голос мамы, радостное сопенье трехлетнего братика, аромат маминых шанежек.

Как хорошо с мороза вбежать домой, бросить в прихожей заснеженный портфель и пальтишко, погреть замерзшие руки под горячей водой в ванной и сесть за стол на уютной кухне, где светло и тепло и так вкусно пахнет. И мама наливает душистый чай в большую чашку с цветочками — это его, Костика, чашка — и накладывает на тарелку румяные шанежки с пылу с жару — ждала мама своего сыночка. А за окном — метель, синие сумерки спускаются на заснеженный город. Ничего, пускай спускаются — дома светло и тепло! И под ногами уже ползает Мишутка со своей любимой машинкой.

— Сынок, ты чего такой задумчивый? Кушай, а то остынет!

— Мам, а к нам сегодня приходил ом... нет, об... нет, мудсмен, короче!

— Омбудсмен?

— Ага... У нас это... пилотный... не помню, в общем, что-то пилотный такой...

— И что?

— Мам, мы неправильно живем! Совсем неправильно!

— Почему?

— Ну вот смотри: дети — это на самом деле не дети!

— Как это?

— Ну вот! Они — люди! Понимаешь?! Такие же люди, как взрослые! И у них тоже права есть!

Мама задумалась. Костик взволнованно продолжал:

— Вот меня, например, нельзя ругать, нельзя лишать меня моих прав на личную жизнь...

— На личную жизнь?!

— Да! Вот, например, я хочу гулять еще, а ты меня уже домой зовешь, или я хочу на компьютере поиграть, а ты меня в магазин за хлебом отправляешь... А у меня есть право на отдых! Или вот: у меня должно быть полноценное питание: фрукты, мясо! Ау нас же не всегда фрукты бывают, так? Так вот — это нарушение моих прав! А помнишь, меня папа шлепнул? Ну, когда Мишка меня рассердил, и я это... ну, как дядя Витя с первого этажа, ну, выругался... Помнишь? А папа меня шлепнул! Это вообще грубое нарушение моих человеческих прав! За это меня даже у вас отобрать могут! Ладно, мам, ты не переживай! Расстроилась, да?

Мама молчала.

А еще этот, как его... сказал, что мы свои права защищать должны! Вот, например, наша Марь Иванна задержит нас после звонка, ну там объявление какое-нибудь сделать, а это нарушение прав человека! Или заругается она на нас, пригрозит выгнать из класса, а это тоже нельзя! Надо этому эсмену рассказать... И ее даже уволить могут!

— Костик, а тебе не жалко будет любимую учительницу? Она ведь уже немолодая... Все силы вам отдает... Не жалко?

— Так жалко, конечно... Она добрая... Но ведь нужно, чтобы все правильно было, так?! Как же права человека?!

Мама внимательно смотрела на Костю и молчала. Задумчиво как-то так молчала...

Косте стало жалко маму: она у него очень хорошая все-таки и он ее любит на самом деле. Но вот одну штуку нужно будет все-таки сделать. Костя допил чай, порылся во все еще ледяном портфеле и вырвал из тетрадки листок в клеточку.

— Мам, ты не расстраивайся! Я все понимаю! Я по-прежнему буду за хлебом... И с Мишуткой... только вот что: ом... об... в общем, нам рассказали о мотивации. Вот это, по-моему, правильно! А то я у вас с папой совсем немотивированный какой-то расту! Атак нельзя! Подожди, я тебе покажу!

Мама стала мыть посуду, а Костя пошел в комнату, сел за письменный стол и, пока Мишутка ползал рядом с ним на ковре, старательно расчертил листочек. Немного подумал, минут десять писал, от старания закусив губу, а потом, немного смущаясь, принес маме. На листочке большими, неровными буквами было написано следующее: «За прошлую неделю: Играл с Мишкой — двадцать рублей. Ходил два раза в магазин — тридцать рублей. Убирал за Мишкой его игрушки — двадцать рублей. Прибирался в детской комнате — тридцать рублей. Итого: сто рублей денег».

Мама внимательно прочитала, машинально отметила пару грамматических ошибок. Цифра «двадцать»

за игру с Мишкой была исправлена несколько раз: сначала «тридцать», потом снова «двадцать». Мама грустно улыбнулась: сын колебался и написал поменьше. Потом мама вздохнула и спросила тихо:

— А у меня права есть?

— Мам, у тебя-то они всегда есть, ты же взрослая!

— Можно мне тоже кое-что записать?

— Можно...