Родственные души. Сборник рассказов современных писателей

Тут волки увидели выходивших из домика людей. Их было трое. Все держали в руках дорожные сумки или рюкзаки. В этот день уезжали они все.

– У них праздник, – проворчал Ихван, утыкаясь мордой в лапы.

А Догар сорвался с места и бросился к уходившим. Собаки, провожавшие хозяев, при виде его, отскочили в стороны, но даже не заворчали. А Догар, сзади наскочив на старшего егеря, легонько ударил его в спину передними лапами. Мужчина покачнулся, переступил и оглянулся.

– Чтоб тебя! Догар, разбойник, а если бы ты меня уронил? – егерь повернулся, волк опёрся передними лапами ему в грудь. – Ах ты, серая шкура.

Егерь бросил свою сумку на землю и обнял волка, трепля его бока. А Догар, отвечая ему тем же, пытался лизнуть в щёку. Они были разные, два эти существа, и относились друг другу по-разному. Человек был уверен в своём превосходстве над волком и вёл себя покровительственно. Волк был уверен в равенстве и вёл себя, как равный. Они бы никогда не поняли друг друга. Но это не мешало им дружить и находить радость от общения.

Остальные волки тоже сорвались с места, окружая людей. Те гладили их, издавали поощрительные звуки, говорили ласковые слова, массажировали пушистые бока и спины. Многие волки виляли хвостами, сначала стеснительно, вяло, но от радости всё сильнее мели по пыли пушистые хвосты.

Ихван закрыл глаза, чтобы не видеть того, за что ему было дико стыдно. Он близко к сердцу принимал всё, что касалось волков Острова. И твёрдо считал, что их племя вырождается. Как же ему было больно.

*

Вот люди стали садиться на маленький катер, большую часть времени стоявший на приколе у причала. Но сейчас с него спускались сходни и люди поднимались по ним на палубу. В небольшой рубке завели мотор, и катер отчалил.

У Догара дрогнуло сердце. Он бросился к берегу, потом вбежал на скалу у побережья, чтобы дольше видеть катер и смотрел, смотрел вдаль, пока судно не превратилось в точку и не растворилось в голубой дымке, скрываясь за горизонтом. Тогда он завыл, вкладывая в первый вопль всю душу. Волки, оставшиеся внизу, присоединились к нему. Только Ихван крепко прижал уши к голове, чтобы не слышать этого. То, что творили сейчас его братья, он мог бы сравнить только с идолопоклонничеством.

А ближе к вечеру начался шторм. Сильный ветер загнал животных в норы, каждый искал место, где мог бы спрятаться. Ветер длился весь следующий день, ночь и стих только под утро. Он разнёс в щепки дом, в котором жили егеря. Повалил пару деревьев. Молодого зубра ранило сухой ветвью. У волков в семье серого волка и белой волчицы пропал щенок. Так же пропал телёнок косули.

– Смотрите, смотрите, – потрясённый, говорил всем толстый боров, крутясь возле остатков любимого крыльца.

Куски разбитого шифера усеивали землю вокруг.

– Смотрите, я бы мог погибнуть, – не унимался боров. Он захлёбывался словами и брызгал слюной. Его толстые щёки раздувались, а глаза то делались круглыми, то становились щёлками и тонули в жире. – Крыша свалилась прямо на меня. Смотрите.

И его слушали. Собаки, зубры и косули собрались вокруг, смотрели на развалины дома и думали, думали. Но думали они медленно. Боров тоже думал медленно, может быть, ещё медленнее их, но он много говорил.

– Смотрите, – говорил он. – Дома больше нет. Люди никогда к нам не вернутся. Нам нужно теперь жить самим.

– Что? – сказал зубр, которого звали Аш.

– Вернутся, – сам для себя проговорил медведь Мэр. – Всегда возвращались.

– Всегда у них был дом. А сейчас его нет, – сказал боров. – Если у тебя разрушится берлога, ты вернёшься туда?

– Нет, – растерянно протянул Мэр. – И что же нам делать?

– Жить самим.

– Жить самим, жить самим! – закричали над их головами.

Крупные звери подняли головы. Десятки разных птиц, белок облепили ветки ближайших деревьев. Хорьки, ласки, бобры и еноты пролезли между ног лосей и лапами рысей, чтобы видеть и слышать.

– Жить самим. Как это хорошо сказал. Он такой умный.

– А слышали, как он сказал до этого? Люди к нам никогда не вернутся. Он говорит, как пророк!

– Только он сможет обустроить наш Остров по-новому.

– Да, смогу только я, – боров вытянулся, чтобы казаться выше и оперся передним раздвоенным копытцем в плечо медведя дружеским и слегка покровительственным жестом.

Боров, которого все звери презирали ещё несколько часов назад, вдруг вырос в своих глазах и, что самое странное, в их глазах тоже.

Медведь даже не подумал возмутиться таким наглым жестом, наоборот, он весь приосанился, гордо задрал морду.

– Меня зовут Боб, господа. Зовите меня просто Бо, – подражая людям, медленно произнёс боров, щёки его стали снова надуваться. – Я предлагаю создать общее правление и выборность снизу до верху. От каждого вида нужно выбрать трёх депутатов в общий совет. Попрошу, господа, выдвигайте кандидатуры прямо сейчас.

Огромный пень стоял недалеко от развалин дома. Боров бросился туда и удивительно было смотреть, как быстро он переваливается на коротких ножках. Но даже на невысокий пень он не сумел залезть. Медведь и два лося стали толкать его вверх, пока, наконец, не взгромоздили жирную тушу.