Родственные души в Сеуле

– Ты очень красивая, Ханна. Ты даже не представляешь, как ты прекрасна и удивительна. И мне мучительно слышать, что ты встречалась с таким парнем, как Нейт Андерсон, только потому, что у него какой-то фетиш на азиаток.

– Это несправедливо ни по отношению ко мне, ни по отношению к Нейту. Нейт не плохой парень. Ты его плохо знаешь. Иногда мне кажется, что он, будучи в детстве таким крупным и неловким, просто не знал, как себя вести. Как типа мы оба ожидаемо играли роли корейских детей из района, он из-за своей комплекции взял на себя роль хулигана. Его все боялись. Но, Джейкоб, поверь, я бы не позволила, чтобы меня не уважали и обращались как с дерьмом. Он вырос, изменился. Нейт из тех, что из кожи вон вылезут, чтобы кому-то помочь. И обо мне он всегда заботился и защищал. Не всегда у него это получалось, но он до сих пор не оставляет попыток мне помочь.

– Ты никому не позволяешь заботиться о себе, Ханна. Напротив, это ты всегда стараешься позаботиться о других. – Это правда. И сама мысль, что Ханна могла всего лишь подумать, не позволить ли Нейту что-то сделать для нее, ранит меня больше, чем я ожидал.

Все это лето идет битва между прошлым и настоящим, обидами и прощением, воспоминаниями и реальностью, битва, осложненная тем, что мы стали старше. Теперь мы достаточно взрослые, чтобы чувствовать и переживать то, чего не было в нашем детстве. Но, вероятно, еще не совсем доросли до того, чтобы понимать последствия своих слов и действий.

Я ужасно устал. Я тоскую по простой жизни, которую проживал в этой комнате раньше, когда самое сложное, что нам предстояло решить, это кто будет играть за Марио, а кто за Луиджи на приставке.

– Я собиралась, ну, знаешь, отдаться ему, – тихо говорит Ханна. Я закрываю глаза, силясь убедить себя, что ничего не слышал. Я никак не ожидал услышать что-то подобное, а даже если бы и услышал, то никогда бы не подумал, как сильно меня это может ранить.

– Что значит «отдаться ему»? – Сам удивляюсь, что еще не кричу.

– Я собиралась заняться с ним сексом, если бы он захотел. – Голос у нее глухой, вряд ли он принадлежит сильной, отважной, уверенной в себе девушке, которую я знаю. Воздуха в комнате не остается. Я судорожно выдыхаю, надеясь избавиться от нарастающего во мне напряжения.

Я хочу убить Нейта Андерсона.

– Ханна, пожалуйста, не говори так, – через силу бормочу я.

– Почему? – спрашивает она.

Потому что мне больно это слышать.

– Это только из благодарности, что он готов был заботиться о тебе?

Ханна крепко сжимает губы, пытаясь сдержать гнев:

– Об этом стыдно говорить, ясно? Не знаю, зачем я призналась тебе. Это была просто мысль.

– Но ты его любишь?

– Он мне нравится. И меня бесит, что люди придают такое большое значение сексу и первому разу. Меня ничего не останавливает. Сейчас ты скажешь, что мне не следует об этом и думать, потому что я христианка и еще не замужем.

Все во мне рвется вон из комнаты, лишь бы не слышать, что Ханна скажет по этому поводу. Не могу поставить рядом слова «секс» и «Нейт». Хотя и скучаю по тем временам, когда Ханна любила обсуждать со мной все, чем была увлечена. В этом проявляется ее характер и это то, что мне в ней так нравится.

Я подначиваю ее:

– Ну, мне бы не хотелось констатировать очевидное, хоть ты и правда христианка и еще не замужем. – Это территория, на которой я могу маневрировать, заставляя ее оттачивать аргументы и отстаивать свою точку зрения. – Тебе самой-то не кажется, что ты должна думать именно об этом, прежде чем принимать подобное решение? Или тебя просто учили так думать?

– Ждать до свадьбы – идея устаревшая и сомнительная, – говорит она.

– Как это?

– Известно ведь, что корейским девушкам-христианкам не позавидуешь. Они так долго примеряют на себя образ хорошей девочки, что в результате это приводит лишь к обратному: они впадают в депрессию, становятся неуверенными в себе и подозрительными. Позволяют себе читать сообщения в телефонах своих парней, взламывают их машины, устраивают истерики, симулируют беременность…

– С какими корейскими девушками-христианками ты общаешься? – Я ошарашен тем, что она мне тут наговорила.

– Джейкоб, это те самые девочки, с которыми мы в детстве по воскресеньям распевали песни в церкви. Узнай ты, что случилось с некоторыми из них, ты бы не поверил. То же самое происходит и в Лос-Анджелесе. У корейской церкви реальные проблемы.

– Кто бы мог подумать! – Я, и правда, шокирован этой новостью. – Хотя, пожалуй, понимаю, о чем ты говоришь и как это могло произойти.

– Все вполне объяснимо. Чем дольше мы живем с ощущением подавленности, тем быстрее нарастает в нас раздраженеие, возмущение и протест. И в один прекрасный момент происходит взрыв. Я не хочу быть одной из таких девушек. Не хочу попасть в статистику.

– Значит, ты собираешься заняться сексом, чтобы не попасть в статистику? И что еще хуже, ты собиралась сделать это с Нейтом Андерсоном? – Меня самого уже тошнит от своих слов. Я не решаюсь спросить ее, а как насчет меня, хотя меня так и подмывает.