Родственные души в Сеуле

– Джейкоб, я потратила впустую три года, потому что была обижена и упряма, я вычеркнула тебя из своей жизни. Но теперь, когда мы воссоединились, я очень дорожу нашими отношениями. Я сказала, что люблю тебя. И когда ты уедешь… – Ханна умолкает, пытаясь унять дрожь в голосе. – В первый раз мне было больно. Но сейчас мои чувства еще глубже, и на этот раз я уже не справлюсь. Поэтому, я думаю, тебе следует просто попрощаться со мной и вернуться в Корею вместе со съемочной группой. Давай сохраним это лето как приятное воспоминание и будем жить дальше каждый своей жизнью.

– Погоди, что ты такое говоришь? Ты хочешь, чтобы я уехал? И ты не хочешь попытаться это сберечь? – Знаю, мой голос звенит от отчаяния, но я и правда не ожидал услышать от нее такое. Конечно, я представлял, что расставаться будет тяжело, но я не был готов просто так сдаться.

На моих глазах выступают слезы, наворачиваются они и на глаза Ханны.

– Я не справлюсь, Джейкоб. Мне не хватит сил видеть тебя с кем-то другим, даже если это простая игра на публику. Не могу видеть, как они с тобой обращаются и каким несчастным ты при этом выглядишь. И тяжелее всего осознавать, что я ничем не смогу тебе помочь, потому что ты будешь за шесть тысяч миль от меня. Не понимаю, как можно с этим справиться.

– Ханна, вот ты жалуешься, что все покидают тебя. Но на самом деле это ты обрываешь все связи, когда кто-то уезжает. Не отталкивай меня на этот раз. Почему ты даже не пытаешься сохранить наши отношения? Чего ты так боишься?

Теперь слезы рекой текут по ее лицу.

– Я боюсь оставаться одна. Боюсь быть покинутой. Боюсь, что недостаточно хороша, чтобы кто-то решил остаться.

Хотел бы я иметь более четкий и ясный ответ для нее, но говорю первое, что приходит на ум:

– Ханна, ты самая лучшая на свете. Ты очень-очень хорошая. Просто ситуация нереально запутанная. Я не знаю, что делать. Пожалуйста…

Она качает головой. Знаю, мои слова неубедительны.

– Мне очень жаль, – говорит она. – Прощай, Джейкоб.

– Ханна, – чуть не кричу я, – не уходи. Не отказывайся от нас. Не возвращайся к Нейту Андерсону. Не надо.

Может, я и актер, но это самая драматичная ситуация, которую мне приходилось переживать в своей жизни. И боль в сердце – самая настоящая эмоция, которую я когда-либо испытывал. Возможно, Ханна права. Может быть, вообще не стоит ничего к кому-то чувствовать, может, действительно проще просто уехать.

Глава 20

Ханна

В Сан-Диего это клише: поехать в The Cliffs с видом на океан, чтобы решить для себя что-то важное и очистить свой разум. Но это первое место, о котором я подумала, чтобы побыть одной. И оказалась там вместе с примерно двадцатью другими людьми, которые избегают общаться друг с другом и безуспешно пытаются не таращиться на голых стариков внизу, оккупировавших Блэкс Бич, единственную в Сан-Диего полоску побережья, где можно не носить одежду.

Я закрываю глаза и подставляю лицо легкому ветерку. Волны накатывают и уходят, их глухой рокот связан со многими воспоминаниями о моем взрослении.

Я вспоминаю то время, когда Джейкоб и я были детьми. Не было, кажется, ни одного дня, когда бы мы не смеялись. Мне было всегда так весело проводить с ним время. Джейкоб был маленьким, милым, верным другом. Он глубоко все чувствовал и не боялся открыто выражать свое мнение. Он вытащил меня из скорлупы, созданной моей неуверенностью и потребностью нравиться. Опасение, что я недостаточно хороша для людей, появилось с отъездом моего отца в Сингапур, и лишь усугубилось, когда меня покинули любимые люди из моего окружения.

В том числе Джейкоб.

Человек, с которым я чувствовала себя в безопасности, с кем могла быть самой собой: спорщицей и упрямицей, жесткой, напуганной и обиженной, тоже меня покинул. Мне больше не кажется, что я в безопасности. Я всегда играла ту роль, в которой меня хотел видеть кто-то другой.

Мы ни разу не говорили об этом. Но, как выяснилось, даже в разлуке, длившейся целых три года, мы продолжали играть навязанные нам роли. Он тоже всегда притворялся тем, кем его хотели видеть другие.

Пока он не вернулся в Сан-Диего. И я могу с уверенностью сказать, что за лето мы оба стали больше самими собой, чем не были ими долгое время.

Даже не знаю, рада ли я тому, что провела лето с Джейкобом, или жалею, что он вернулся в мою жизнь. Его улыбка освещает мой мир. Его поцелуи заставляют меня чувствовать себя обожаемой. Его смех убеждает меня, что я не отстойная. То, как он смотрит на меня, говорит мне, что я достойна любви.

Его решение продолжить жизнь, которая делает его несчастным, и оставить меня, чтобы вернуться в Корею, разбивает мне сердце.

Я не хочу, чтобы он уезжал. Но ведь в той жизни для меня нет места, не так ли?

Я сажусь на краю обрыва, подтягиваю колени к груди, обхватываю их руками и изо всех сил съеживаюсь, не желая впускать в себя внешний мир.

– Я знала, что ты здесь.