Родственные души в Сеуле

– Забудь о моей руке, Ханна, – говорю я. – Я так сожалею обо всем. Прости, что не проявил мужества, чтобы противостоять студии. Прости, что не защитил тебя публично, когда появились эти гадкие комментарии. Прости, что позволил Мин Гён испортить нам лето. Мне жаль, что ты видела, как она меня целует. Клянусь, это было не по-настоящему. Прости, что я уехал от тебя три года назад. Но сейчас я здесь. И хочу, чтобы мы помирились. Мы во всем разберемся. Пожалуйста, скажи мне, что ты со мной заодно. И ты веришь, что у нас все может получиться. – Я проглатываю все годы боязни быть отвергнутым, разочаровать людей, все беспокойства о неудачах, тоски по Ханне. – Возможно, я и приехал в Сан-Диего, чтобы залечить лодыжку, но благодаря тебе в результате я залечил раны на сердце.

Хор окружившей нас толпы испускает протяжное «а-а-а-а».

Я прикасаюсь лбом к ее лбу и шепчу:

– Звучит как строчка из сценария, но клянусь, это правда. – Я отстраняюсь и смотрю ей в глаза, чтобы она могла убедиться, что это я, настоящий я, а не актер. – Ханна, я люблю тебя. – Эти слова слышим только мы двое.

Ее глаза блестят от слез. Она ищет в моем лице какую бы то ни было причину для страха. И когда наши взгляды встречаются, я вижу в ее глазах всю ее любовь ко мне. Она обнимает меня. Я крепко прижимаю ее к себе, и наши губы сливаются в поцелуе. Из глаз Ханны ручьем текут слезы и перемешиваются с моими.

Я едва слышу, как толпа вокруг нас взрывается криками одобрения и аплодисментами.

– Хорошо, хорошо, это очень хорошо, – говорит мама.

– Я так счастлива, так счастлива! – вторит ей мама Ханны.

– Мне неприятно видеть, как мой брат целует Ханну взасос. Мерзость, – бурчит Джин Хи.

Ханна отстраняется и смотрит на меня. Я сразу же начинаю скучать по ее губам. Внезапно ее лицо становится серьезным, и на секунду меня охватывает страх, что она вот-вот передумает. Но ее руки продолжают обнимать меня.

– Ты привел наших матерей и свою двенадцатилетнюю сестру на школьную вечеринку? И все только для того, чтобы меня вернуть? – Она изо всех сил старается выглядеть сердитой, но дрожащие от сдерживаемой улыбки губы выдают ее с потрохами.

Я пожимаю плечами.

– Это был самый важный из моих поступков. Пришлось использовать тяжелую артиллерию в качестве прикрытия.

Ханна кивает:

– Я это оценила. – Она наклоняется, чтобы поцеловать меня еще раз.

– Я люблю тебя, Ханна Чо. Всегда было так и всегда будет, – говорю я.

Она смотрит на меня такими искренними глазами и шепчет:

– Я тоже люблю тебя, Джейкоб Ким. И я никуда тебя не отпущу.

Эпилог

Джейкоб

– Я не знаю, как тебе это сказать, но и скрывать от тебя больше не в силах. Уверен, услышать это будет тяжело, и мне очень жаль причинять тебе боль. Но я… я умираю.

Это немного сюрреалистично – признаваться в том, что умираешь, персонажу, которого ты должен любить и за право находиться рядом с которым так долго боролся. И в ту минуту, когда вы, наконец, вместе – бум, – появляются ужасные новости. Блин, сценаристы «Любви и Сеула» действительно знают, как ударить тебя под дых и ранить в самое сердце. Я даже чувствую жалость и сострадание, когда разыгрываю эту сцену. Но сильно переживать из-за этого не могу. Это мой билет на свободу.

Я вернулся в Корею три месяца назад, и мне здесь уже не так плохо, как было до лета. Во-первых, сейчас моя жизнь здесь немного похожа на отпуск, потому что я твердо знаю, что не задержусь здесь надолго. Во-вторых, все можно пережить, если, уехав из Сан-Диего, почти каждый день общаться с Ханной по видеосвязи. Разница в часовых поясах доставляет кое-какие неудобства, но мы справляемся. Видеть ее лицо на экране не то же самое, что вживую, но это лучше, чем когда я скучал по нему последние три года.

Когда я вернулся из Сан-Диего, случилось реально до хрена всякого дерьма. Хэ Джин не преувеличивала, когда говорила, что у меня серьезные проблемы. Руководители студии были мной недовольны. Но мы смогли прийти к обоюдному решению, что мне следует покинуть шоу.

Компания упорно трудилась, чтобы сохранить подробности в тайне. Но кто-то слил информацию о моем возможном уходе Reveal, большому порталу со сплетнями о знаменитостях. Если я больше не актер самого популярного шоу, то откровение моего дяди не так уж и интересно. Посмотрим, что произойдет дальше. Но я слышал, что, скорее всего, ему ничего не заплатят. Я скрестил пальцы, чтобы компания и правда отказалась ему платить. Похоже, он сделал ставку и проиграл.

Ввиду этого сценаристам также пришлось придумать поворот сюжета, чтобы объяснить мой уход. Поэтому сейчас мы снимаем последнюю большую сцену с Мин Гён. У моего персонажа неизлечимая безымянная болезнь, он умирает. После этого Вон Джин исчезнет навсегда.

– Неееет! – Из-за мучительного крика Мин Гён волоски на моих руках встали дыбом. Совершеннейший ужас и душевная боль, которые она может передать одним воплем, впечатляют. Без сомнения, Мин Гён создана для такой работы. Однако я определенно для нее не гожусь, и облегчение, которое я испытываю в тот момент, когда режиссер кричит «снято», позволяет мне снова свободно дышать.