Родственный обман

Эмилия как раз закончила прихорашиваться, когда в спальню ворвался разъяренный муж. В первый момент она испугалась – Мартин всегда держал себя в руках, но сейчас был так зол, что, кажется, собирался ударить. Но нет, он лишь грубо схватил ее за руку и потащил за собой.

– Что ты делаешь?! – Эмилия возмущалась и упиралась изо всех сил. – Скажи, куда идти, я и сама могу!

Он не слушал. Вернее, не слышал. Эмилии казалось, что она физически ощущает исходящую от него злость. Как будто случилось что-то ужасное. Но ведь за ней нет никакой вины. Весь день она была послушной женой, как он и требовал. Так что не так?

Гадать пришлось недолго. Мартин впихнул ее в матушкину спальню. Леди Айрин полулежала в кресле, прикрыв глаза.

– Что это? – рыкнул Мартин, тыча пальцем в букет орхидей, которые Эмилия все же добыла из оранжереи.

Пришлось пробираться туда в сумерках. Хорошо, слуги не помешали, удалось остаться незамеченной, пока она ставила цветы в воду.

– Букет. – Она посмотрела на мужа с недоумением. – Разве леди Айрин не любит цветы? Я хотела сделать ей приятное.

– Любит! – Еще один рык заставил ее сжаться и сделать шаг назад. – Ты хоть понимаешь, что загубила лучшие сорта? Матушка выращивала их несколько лет!

Ах, вот как! Флоренс…

– Н-нет… Я не думала…

– Она вообще думать не умеет! – отрезала леди Айрин, не открывая глаз. – Или ее кто-то надоумил.

– Н-нет… Никто… Я сама.

Нет, она ничего не скажет о Флоренс. Глупая девочка! Этого ей мать точно не простит.

– И это еще не все, – прорычал Мартин. – Я тебя предупреждал, чтобы ты не использовала чудовище?

– Чудовище… Но я не использовала! – возмутилась Эмилия. – Он с мисс Уорнер. И весь день был под ее присмотром. А когда мы играли, он…

– Хватит, Эмилия. Я терпеть не могу вранье.

Из Мартина словно воздух выпустили. Он перестал кричать и смотрел на жену устало и… презрительно? Эмилия поджала губы. Вот уж в чем ее нельзя упрекнуть, так это во вранье.

– Я не вру.

– А это тогда что?

Мартин подошел к окну и тронул штору. Стало видно, что она порезана сверху донизу, на тонкие полоски.

– Откуда я знаю?

– А я скажу, – снова вступила леди Айрин. – Звереныш катался на шторе, пока меня тут не было. Забирался наверх, цеплялся когтями – и ехал вниз. Интересно, кто его пустил ко мне в спальню?

– Не я. Где он? Что с ним? – Эмилия кинулась к выходу, но Мартин не позволил ей уйти.

– Стоять, – приказал он таким тоном, что она не посмела ослушаться. – Ло с няней, с ним все в порядке. И это ты приказала горничной забрать его, около часа назад.

– Нет! Это неправда… это…

– Хватит. Я не хочу слушать оправдания.

Эмилия до боли сжала кулаки. Она поняла – до Мартина сейчас не достучаться. Что бы она ни сказала, что бы ни сделала – он назначил виноватого. Виноватую. То есть ее. Его темные глаза еще больше потемнели – как небо во время грозы. Он смотрел на нее в упор – и не видел.

– Но… – Эмилия все же попыталась еще раз, но Мартин сразу же ее перебил:

– Замолчи. И слушай меня. Ты ведешь себя как ребенок. Поэтому я накажу тебя как ребенка.

Эмилия побледнела и вскинула подбородок.

– Выпорешь? – процедила она, свирепея.

– Нет. Поставлю в угол. – Мартин недобро усмехнулся.

– Иди к черту! – выпалила Эмилия. – Ты совсем ненормальный!

– Милочка, потише, – сказала леди Айрин. – Лично я с удовольствием наказала бы вас розгами. Но, увы, не в моей власти решать.

– Попробуйте меня хоть пальцем тронуть!

– И что? – спокойно спросил Мартин. – Что ты сделаешь?

Это был нечестный удар – неожиданный, под дых.

И возразить нечего. Эмилия и до этого момента знала о своей уязвимости, но сейчас, почувствовав полную беспомощность, пришла в отчаяние. Да, если Мартин захочет – он ее выпорет, как маленького ребенка. И разбираться не будет. Она не виновата! Только в том, что была слишком самоуверенной и недооценила противника. Ее подставили, и ничего нельзя изменить.

– Эмилия, ты будешь наказана. – Мартин подтвердил, что она не ошибается в выводах. – Вопрос лишь в том, пойдешь ли ты в угол добровольно или я тебя все же выпорю.

– Предатель… – прошептала Эмилия. – Где этот… угол?

Ее душили слезы, но плакать сейчас нельзя. Мартин устроил представление при матери, и от этого обида ощущалась особенно остро. Он хочет унизить ее перед всей семьей. Ладно. Пусть. Она сама решила не выдавать Флоренс. Она переживет унижение. Проигранная битва – не проигранная война.

– Пойдем.

Она не позволила Мартину дотронуться до себя. И шла сама – гордо вскинув голову и борясь со слезами. Она предполагала, что унижение будет публичным, но муж привел ее в кабинет, указал на угол и оставил одну.

Эмилия простояла там целый час. Все силы уходили на то, чтобы не расплакаться. Даже о мести думать не хотелось. Когда Мартин вернулся и позволил уйти, она убежала к себе в комнату, надеясь, что муж сдержит обещание и не вой-дет туда без разрешения. Там она и наревелась вволю.

Мартин стучал. Просил позволения войти. Предлагал принести поесть. Эмилия не отвечала. Она сидела, обхватив руками подушку, плакала и корила себя за глупость. Почему она согласилась на эту авантюру? Зачем? Дура!