Рог Изобилия

Монтаж оказался сложным, хлопотливым. Чтобы напарник не проснулся, аппарат ни на секунду не выключался, пришлось работать под напряжением. Словом, монтаж занял почти весь период моего очередного бодрствования. Но зато уснул я, как не засыпал давно. Ободренный и успокоенный.

Увы, напарник мой оказался не из тех, кого легко провести. Следы демонтажа были замаскированы отлично, однако непостижимым образом он распознал их. И, в свою очередь, тоже ухлопал весь свой срок на реставрирование аппарата.

Вот где началась борьба гигантов! Он свое, а я свое. И все молча, с утайкой, будто ничего особенного. Здороваться мы еще здоровались, но чтобы обменяться мнениями, поделиться информацией, этого не жди. И не проглядывалось в новой, мучительной жизни ни конца, ни края. Схватка абсолютно равных возможностей.

Основная работа, конечно, оказалась заброшенной. Куда там - обоих охватило состояние азарта. Кто кого!

Да, в самом деле, кто кого? А вдруг не я его, а он меня?! Вот тебе и прямая дорога в академики.

Я сдался. Я прервал демонтаж и разбудил коллегу. Он проснулся недовольный и удивленный.

- Простите, я не доспал положенное, - ледяным тоном сказал он, поворачиваясь на другой бок.

- Хватит! - в моем тоне появилось нечто от спортивной злости.

Коллега замер, не перевернувшись на другой бок.

- Ни меня, ни вас не может удовлетворить создавшаяся ситуация. Статус-кво, позорное для обоих. Как человек науки, вы должны понимать…

- Да, да, да, человек науки! - Он рывком приподнялся из-под простыни, грудь его мощно поднялась. Русалка, дремлющая на его груди у основания галактического корабля, плеснула хвостом.

- Да, человек науки. И не смотрите на это. - Он ткнул пальцем в русалку. - Не хочу быть» кем-то другим. Уговорить не удастся.

- Коллега, стоит ли нам уговаривать друг друга? - Я очистил голос от всего постороннего. - Не уговаривать мы должны, а гордиться. Сообща гордиться тем, что создали вас, нового человека. Доказали, что любой, даже откровенный дурак способен к нетрудовому перевоспитанию. Теперь любой мозг открыт для просветления.

Коллега готовился спорить, доказывать, наступать, а тут наступать не требовалось. Он сомневался: может быть, я заманиваю в невидимую ловушку, тяну время?

- Мозг открыт, да мы-то с вами как двухатомная молекула. Отделился один атом - и нет молекулы. - Он осторожничал, выбирая линию поведения.

- Предлагаю разделяться. Закрепить за каждым жизнь человека науки. По-новому настраиваем аппарат, спим оба, вредные привычки рассасываются, скапливаются в конденсаторных коробках аппарата и выбрасываются вместе с коробками вон. - Я решил прикончить сомнения одним ударом. Мы встали у грифельной доски.

Через час доска украсилась уравнениями, в общих чертах решавшими поставленную задачу…

…С тех пор прошло достаточно времени, чтобы я мог все оценить, взвесить, прежде чем выступить с открытым рассказом об эксперименте.

Мой первый коллега по-прежнему бодр и энергичен, люди науки с удовольствием знакомятся с его последними разработками, журналисты любят брать у него интервью о горизонтах техники. Последних он привлекает неожиданностью образов, доступностью сравнений, какими может располагать только сын улицы, знаток быта читателей.

Ни он, ни я не тревожимся за будущее. Оно обеспечено. Аппарат-посредник, в корне переделанный нами, сообщил ему заряд умственной энергии такого потенциала, что с лихвой хватит и на две жизни. А я, подключенный параллельно, целиком очистился от паразитических помех.

Ошибки прошлого были учтены, все последующие Доноры прошли через аппарат без треволнений, психологических драм. Они отпочковались, полные творческих идей, смелых замыслов. Одни пошли в технику, другие углубились в сугубо теоретические дисциплины, даже один скрипач непонятным образом откристаллизовался в ходе смен разнообразных партнеров. Я получал время, они - новое будущее.

Доктора наук, эрудиты - они доподлинно знают о многом, и когда мы сталкиваемся на перекрестках, то раскланиваемся, подолгу стоим, наслаждаемся беседой о последних достижениях наук. А иногда запросто собираемся компанией, все свои. Вот уж где понаслышишься всякой всячины! Особенное оживление вносит история о моем первом эксперименте. Слушают затаив дыхание. Собственная-то их биография оказалась лишенной той остроты переломного момента. Когда просят, достаю старый будильник, говорю:

- Вот с него все и началось. Плохо будил…

СВОИ ДОРОГИ К СОЛНЦУ

Профессор, отстукивая каблуками, сбежал по трапу на взлетную полосу и шагнул вслед за рулоном. Ковер неслышно бросился прочь. Бросился, но тут же притормозил, приноравливаясь к скорости, доступной для человека, отвыкшего от своего истинного, заданного земным притяжением веса.

- Направо, налево, вперед, - диктовал кто-то невидимый с диспетчерского пункта, и профессор с удовольствием подчинялся, легко скользя в разверзающейся перед рулоном толпе.