Рога

– Вот же мать твою! – сказал Ли. – Не «могло быть хуже», а и вправду стало хуже. Ты уж прости меня, Эрик, клянусь, я и вправду хотел убить Ига.

И он рассмеялся истерическим, совсем не веселым смехом.

Ли шагнул назад, высвобождая оружие. Затем он опустил ствол, Иг снова сделал выпад вилами, и ружье прогремело в четвертый раз. Дробь прошла чересчур высоко, попала в древко вил, и оно разлетелось в щепки. Трезубая головка вил улетела в темноту и звякнула по бетону, оставив Ига с расщепленной бесполезной палкой.

– Ты не мог бы полежать немного спокойно? – спросил Ли, передернув затвор.

Он отшагнул назад, направил ствол Игу в лицо с безопасного расстояния в четыре фута и нажал на спуск. Курок сухо щелкнул, но и только. Ли нахмурился, приподнял тяжелый, двенадцатого калибра дробовик и разочарованно его рассмотрел.

– Неужели эти штуки вмещают только четыре патрона? – сказал он. – Дробовик-то не мой, а Эрика. Я бы пристрелил тебя еще прошлой ночью, но всякие там эти судебно-медицинские экспертизы… А сейчас беспокоиться ровно не о чем. Ты убил Эрика, он убил тебя, а я ни при чем. И все вполне осмысленно. Жаль только, патроны у Эрика кончились, и ему пришлось забить тебя до смерти прикладом.

Ли развернул дробовик и вскинул его, держа обеими руками за ствол. Игу на секунду подумалось, что Ли наверняка проводит какое-то время на площадке для гольфа – он замахивался привычно и непринужденно, а затем приклад ударил Ига по голове. Удар пришелся по одному из рогов, раздался громкий треск. Иг отлетел от Эрика и покатился по гладкому полу.

Он остановился лицом вверх, задыхаясь, и начал ждать, пока мир перестанет вращаться. Небеса качались, звезды медленно падали, как хлопья в «снежном шаре», который хорошенько встряхнули. Рога гудели, как камертон. Впрочем, они приняли на себя удар, сохранили его череп.

Ли подошел поближе, занес дробовик и опустил приклад на правое колено Ига. Иг завопил и сел, хватаясь за ногу рукой. Было такое ощущение, что колено разбилось на три отдельных куска и края осколков цепляются друг за друга. Впрочем, вслушиваться в ощущения времени не было. Ли ударил Ига по макушке и вновь уронил его на спину. Щепастая палка, оставшаяся от древка вил, куда-то улетела. Небо продолжало свой тошнотворный хоровод.

Ли размахнулся и изо всех, сколько мог, сил ударил Ига прикладом между ног, по яйцам. Иг не смог закричать, у него не было для этого воздуха. Он дернулся, перевалился на бок и согнулся пополам. Твердый белый узел боли поднялся из паха к печени, почкам и кишкам, расширяясь, как отравленный воздух, заполняющий воздушный шар, затопляя весь мир всеохватным ощущением тошноты. Тело Ига до предела напряглось в старании побороть тошноту, сжалось, как кулак.

Ли отбросил дробовик, звякнувший на полу неподалеку от Эрика. Затем он начал бродить по помещению, явно что-то высматривая. Иг не мог говорить, его легкие почти не получали воздуха.

– Так куда же Эрик дел эту свою пукалку? – размышлял Ли. – Ты знаешь, Иг, ведь ты меня одурачил. Просто удивительно, что ты делаешь с людьми. Как ты заставляешь их все забывать. Стираешь их память. Заставляешь их слышать голоса. Я ведь правда думал, что это Гленна. Я уже ехал сюда, когда она позвонила мне из парикмахерской и велела отправляться на хрен. Ну, что-то в этом роде. Ну ты поверишь? Я сказал: «О'кей, я отправлюсь на хрен, но каким образом ты вытащила свою машину?» – а она сказала: «Чего ты там такое лепишь?» Можешь себе представить, что я тогда чувствовал. Словно я вообще сошел с ума. Словно весь мир сошел с ума. У меня уже было, что я так себя чувствовал. Совсем еще маленьким я упал с забора и повредил голову, а когда очнулся, луна дрожала, словно вот-вот упадет с неба. Я пытался однажды тебе рассказать, как я ее починил. Починил луну. Я навел с небесами порядок. А теперь наведу порядок с тобой.

Иг услышал визг железных петель открываемой топки и ощутил почти болезненный всплеск надежды. Чернохвостый гремучник расправится с Ли. Ли протянет руку в дымоход, и змея его укусит. Но затем он услышал, как Ли идет назад, шаркая подошвами по бетону. Он только открыл дверцу, возможно, чтобы было больше света, и продолжал искать револьвер.

– Я позвонил Эрику, сказал, что, по-моему, ты здесь, что ты задумал что-то непонятное, и нам нужно тебя прижать, не знаю уж, насколько круто. Я сказал, что ты был когда-то моим другом, а потому нам бы лучше разобраться с тобой неофициально. Ну, ты знаешь Эрика, мне не пришлось его долго уговаривать. Даже не потребовалось говорить ему, чтобы прихватил дробовик и револьвер: он сам догадался. Знаешь, я в жизни своей не стрелял из ружья. Даже не заряжал его. Мать всегда говорила, что ружья и пистолеты – это правая рука дьявола и она не потерпит их в доме… А-а, ну все-таки лучше, чем ничего.