Рогнеда. Книга 1

Обогнув кусты, Кистень замер, вытянул голову. Так и есть — сквозь зеленую листву мелькнула тень. Молодец Молчун! Немой, а глазастый, не дал застать врасплох. Один он или еще кто в кустах схоронился? Да нет, один вроде… Только Кистень хотел подползти поближе, как увидел Молчуна. Тот поднял голову, но Кистеня не увидел, упершись взглядом в человека, присевшего за большим кустом ракиты. Тот, не подозревая, смотрел в сторону их лаза. А через мгновение Молчун бросился вперед. Тогда уж и Кистень не стал медлить. Вдвоем они быстро скрутили, подмяли мужика под себя, Кистень приставил нож к горлу.

— Ты кто таков? — прохрипел Кистень. — Чего здесь шастаешь, высматриваешь? Места другого не нашел?.. Да не мычи, словно басурманин! А то вмиг язык отрежем, тогда и впрямь немым станешь. Ну!!! Чего здесь выискиваешь?

Под ними лежал исхудавший мужик, сплошь заросший бородой. Только глаза на изможденном лице дико вращались. Одежда была порвана во многих местах и висела клочьями. На ногах вместо привычных лаптей были намотаны какие-то тряпки. Видя такое, Кистень отпустил мужика, убрал нож.

— Отпусти ты его, Молчун.

Встал, отряхнул с одежды налипшую хвою.

— Ты кто, божий человек? В лесу, что ль, живешь? Да, видно, так и есть! Вон, как поистрепался — смотреть страшно.

Мужик перестал вращать глазами, закашлялся, с трудом поднялся, оперся о дерево. Молчун настороженно стоял рядом. Повернулся к Кистеню, кивнул головой на мужика, провел рукой по горлу.

— Зарезать? Это всегда успеется. Сперва узнаем, как сюда он забрел. Может, еще кто в округе болтается…

— Один ты? Или еще кто из дружков твоих поблизости есть? Да говори, не бойся. Хотели бы, давно уж тебя на тот свет отправили.

Мужик неожиданно разинул рот, сунул туда палец, замычал.

— Блаженный что ли? Или… — переглянулся с Молчуном, — никак немой?

Мужик кивнул головой, и Кистеню стало смешно.

— И вправду — немой. Господи, что творится, еще один безъязыкий! Да что я с ними делать-то буду?! Тут у самого язык отсохнет от такой напасти или говорить разучишься.

Мужик продолжал мычать, беспрестанно тыкая себе в рот грязным пальцем и тряся себя за одежду.

— Сам вижу, что оголодал да и пообносился. И что с тобой теперь делать? Шел бы ты в лес. Мы сами перебиваемся с хлеба на воду, и лишние рты нам ни к чему. — Кистень развернул мужика в сторону леса, подтолкнул рукой. — Ступай, откуда пришел. Бог тебе поможет.

Неожиданно мужик упал перед Кистенем на колени, схватил атамана за руку, прижал к своему заросшему лицу. По всему выходило, что за время своих скитаний он так исстрадался, что был рад любому человеку и уходить не хотел. Об этом и просил Кистеня, поливая его руку слезами, чтоб тот не прогонял его обратно в лес.

— Что я тебе, поп что ли? — Кистень выдернул руку, обтер об одежду. — Чего с ним делать-то, Молчун?

Сотоварищ покачал головой, пожал плечами.

— Ладно, — принял решение Кистень. — У нас там вроде еще краюха хлеба осталась, скормим ему. А потом? Отколь я знаю, что будет потом? Может, при себе оставим-взамен Ухвата… Не знаю, и так голова идет кругом. Да и вам… будет о чем поговорить. Собрат твой как-никак! — И пошел, давя мелкий валежник, к лазу.

Рогнеда все это время просидела под землей в кромешной темноте. Было удивительно тихо и ни одного звука извне не доносилось. Только один раз кто-то начал скрести под землей, и этот звук пуще всего напугал Рогнеду. Она выбралась из своего утла., подальше от земляных стен, и замерла, вся обратившись в слух. Один или два раза приходила мысль выбраться наружу и бежать, куда глаза глядят. Но побоялась. А вдруг разбойники где-то рядом? Как сказал этот чернобородый?.. Прирежет, и пикнуть не успеешь? Судя по его внешности да рукам, что как две оглобли — так и сделает. Лучше сидеть здесь и молиться, чтоб оберегла царица небесная.

Ждать пришлось долго. Наконец, сверху упал сноп света. Затем зашуршало, и ватажники стали спускаться по одному. Рогнеда зажмурилась, а, когда открыла глаза, то увидела, что разбойников стало на одного больше. Третьим спустился мужик — заросший и худой, словно жердь. Оказавшись внизу, мужик постоял, привыкая к полумраку.

— Садись, где стоишь, — прогудел Кистень, спускавшийся следом. — Неча проход загораживать.

Что-то неуловимо знакомое почудилось Рогнеде в облике этого мужика. И даже не в заросшем лице, а в глазах. Настороженных, злых… похотливых.

«Михалко!!! — нежданно обдало холодом. — Боже, неужто опять этот насильник немой встал на моем пути? Боже, за что?..»

* * *