Рогоносец

— Дурак, ты, братец, хоть и хороший мечник, — урезонил его Бин, — Хочешь, мы тебя с собой возьмём. Лишних воинов в таком походе как наш не бывает. Что тебе в том Соламне? Опять пьяные драки. И на этот раз, после того как ты кого из рыцарей к праотцам отправишь, тебя повесят. У нас же, судя по началу похода, драк будет предостаточно, хоть отбавляй. И все за правое дело. И все за награду, а не за виселицу.

— К эльфам? Вдоль нового моря? Чем это лучше уютной смерти в петле? — и уже с улыбкой, показавшей, что не так он и молод, морщинки у глаз, — Согласен. Только отпустит ли лейтенант раньше срока.

— А раньше сильно и не получится. Метель ещё дней на пять, — вздохнул Золотой Меч, — Соскучился я по дому.

Серебром расплавленным сверкал свежий снег на солнце. Глаза резало. Не так резало, что хотелось зажмуриться. А так, будто молния полыхнула в шаге от тебя, аж больно где-то внутри черепушки. Степь ровным ковром тянулась во все стороны. Ни малейшего ориентира, ни кустика там, ни гряды валунов, ни следа пробежавшего зверя. Ровный сверкающий на солнце снег. Голубое вымытое небо. Вот всё-таки, летом небо не такое синее, как зимой. Летом пыль, висящая в воздухе, делает его голубовато-серым. Зимой пыль лежит под снегом, и птицы могут себе позволить купаться в настоящей синеве. Только те птицы, что не сорвались вслед за солнцем и теплом на юг огромными журавлиными клиньями, а птицы серьёзные, оседлые.

Орёл парил под солнцем, подставляя огромные свои крылья струям восходящего тёплого воздуха. Потоки эти были видны еле различимым колышущимся маревом. Степь была безжизненной. Зайцы сидели в засыпанных норах. Мыши не могли пробиться сквозь метровый слой снега, да и нечего им было там делать. Сиди себе в тёплой ухоженной норке и наведывайся время от времени в заботливо заполненные закрома.

Вдруг на горизонте появилось чёрное пятно. Орёл наклонил одно крыло и широкими кругами стал приближаться к замеченной цели. Уже на полпути он понял, что это не добыча, но любопытство, кого это нелёгкая несёт по такому снегу, подвинуло хищную птицу сделать ещё один круг и внимательней присмотреться к каравану, пробивающемуся на юго-запад.

Впереди клином шли три мощные чёрные лошади, торя дорогу, точнее пробиваясь сквозь сверкающий снег. За ними опять клином пытались улучшить то, что пробили первые кони, ещё три животинки, ни чем первым здоровякам не уступая. Чёрная шерсть лошадей инородно блестела потом на белоснежном снегу. Потом следовал возок с полозьями вместо колёс, запряжённый двумя жилистыми коричневыми низкорослыми коньками. Правил возком гном с такой же коричневой бородой и гривой волос, что и его лошади. За возком тащилась карета, запряжённая тройкой всё тех же чёрных жеребцов. К карете были привязаны верёвками цугом шесть лошадок поразномастнее и попроще, чем чёрные зверюги. Замыкали шествие две пары всадников опять на вороных.

Обоз тянулся медленно и не будь в нём дюжина чёрных коней, давно завяз бы в снегу. Караван шёл, пробивая тропу в метровом снегу, еле-еле, но животные были полны сил, и ни чего не предвещало для орла близкой трапезы. Ни тебе раненых, ни тебе замерзающих, ни даже умирающих от голода, хотя, что в тех-то клевать, кожа да кости.

Проорав оскорбление чёрным коням и рыжему гному, степной красавец стал набирать высоту и удаляться. Он уже совсем было забыл о чёрных и рыжих, как вдруг на горизонте мелькнуло ещё одно пятно. Орёл пару раз взмахнул крыльями, поймал восходящий поток и, забравшись в синюю высь, устремился в направлении возможной добычи. Вскоре картина, представшая перед ним, заставила лихорадочно забиться маленькое сердце птицы в предвкушении пира. Огромного пира, который, несомненно, растянется на несколько недель — столько будет трупов. И лошади будут и люди и маленькие дети. С юго-запада на север шло племя воинов Пыльных равнин, и двум караванам не избежать было встречи, а значит и битвы, до последнего вздоха последнего побеждённого. Снежная зима согнала кочевников с их мест и погнала голодом для людей и бескормицей для коней и баранов на север, на кровавые набеги на людские поселения, на грабёж, да и на смерть.

В первой тройке, пробивая грудью коней, метровый слой снега, ехали Ксан, Дон старший и Струдель. Снег играл на солнце тысячами искорок, и глаза от его необыкновенной белизны и сверкания начинали слезиться. То и дело приходилось зажмуриваться и тереть их кулаками. После такого упражнения долго ещё перед глазами плясали чёрные и красные кляксы.

Струдель проморгался в очередной раз и только через пару минут понял, что в этот раз чёрное пятно на горизонте решительно не желает исчезать вместе с красными. Он привстал на стременах и приложил руку к вязаной шапочке, заменявшей ветерану тяжёлый войлочный подшлемник. Точно, неизвестный отряд шёл наперерез свите принцессы. При таком темпе встретиться они должны, где-то, через час. Струдель остановил коня и поманил рукой Дона старшего.

— Посмотри на горизонт.