Рой: Битва бессмертных

— Да, — сглотнул слюну гранатометчик. — Две штуки…

— Давай.

Монстры были уже метрах в десяти. Стали видны кошмарные подобия лиц, маленькие, как у динозавров, глаза, огромные рты с острыми зубами, пальцы, заостренные, подобно пикам…

Трофим встал на одно колено, вскинул трубу на плечо.

— Берегись! — крикнул он.

Бум-м!..

Огненный шквал хлестнул из ствола РПГ, ударил одного урода прямо в грудь. Огромную тварь швырнуло как куклу, со всего маха шмякнуло о бетонный столб. От удара монстр дернулся и свалился, точно в нем лопнуло что-то главное. Но странно — его не разорвало, не разметало, а лишь как будто смяло. Все же замочить их, оказывается, было можно.

— Есть! — возликовал кто-то. — Готов, сука!

Трофим, видно, был знаком с гранатометом. Он выхватил вторую гранату, зарядил и шарахнул в группу чудищ.

Но и Рой был не лыком шит. Его нейросетевой разум уже владел ситуацией. Монстры метнулись в стороны — выстрел даром улетел в бушующее пламя, взметнулся там взрывом.

— Во с-сука! — вскричал Силантьев с изумлением, вмиг перезарядил РПГ и шмальнул в ближнюю тварь почти в упор.

Та не успела рыпнуться, разорвавшийся кумулятивный смял ее, кинул наземь…

Но боеприпасов больше не было.

Один из бойцов в отчаянии хлестнул последней очередью в башку монстра, но того лишь мотнуло — и все.

Ну, теперь только рукопашная! До конца.

8

Николай с катера видел, как группа мужчин, солдат и гражданских, отступая, хлынула вниз по лестнице — и, не видя, что там происходит, догадался: спецназовцы-бээсники, в том числе и Валера, остались прикрывать отходящих. Он с ненавистью глянул на штатских: почему-то ему показалось, что это из-за них командир катера получил приказ не двигаться дальше.

А те двое, схватившись за поручни, не сводили глаз с изгиба дороги, за которым шла битва.

Женщины и дети почти погрузились на баржу — вторая оказалась ненужной. Но отряд бойцов — солдат и вокзальных — еще только бежал на пристань, а тут…

Тут из-за того самого изгиба возник монстр.

Кто-то из женщин, увидав его, истерично завизжал.

Пулеметчик на катере безо всякой команды крутанул ствол в сторону врага…

Один из штатских, резко повернувшись к стрелку, властным тоном кинул:

— Не сметь!

Солдаты на лестнице лихорадочно вскидывали автоматы, готовясь к последней безнадежной схватке, а монстр стоял и не двигался. Из-за поворота показался еще один, за ним еще и еще… всего пятеро.

И все они остановились, не делая никаких попыток двигаться дальше.

Вэвэшники, не опуская стволов, пятились к пристани — а монстры стояли как вкопанные. Точно кто-то выключил их.

— Ты видел? — Второй штатский — он был помоложе — схватил товарища за рукав. — Нет, ты видел?! Значит…

— Значит, рот закрой, — холодно сказал первый.

ГЛАВА 9

1

Москва — странный город.

Можно идти по Арбату, среди шумной, болтливой, смеющейся толпы, мимо пестрых крикливых торговцев, переполненных кафе — и ощущать себя песчинкой мегаполиса… Но стоит свернуть южнее, в сторону Москвы-реки, — и удивишься, обнаружив, что идешь почти пустыми переулками, вдоль кварталов, где за первыми дворами прячутся вторые, еще тише. Это и есть настоящая Москва, от которой так немного осталось в том Вавилоне, в который превратился город за последние лет пятнадцать… Да и в этот заповедный мир вторглась пошлая буржуазная жизнь: улицы Пречистенка, Остоженка, прежде уютные и тихие, обросли дорогими магазинами и авто, густо припаркованными и вдоль тротуаров, и на них… Но все-таки в глубине, во вторых, в третьих кварталах живет дух прошлого — даже нет, не прошлого, а чего-то неизменного, прошедшего через годы и столетия. В этом изменчивом мире есть все же что-то постоянное. И что-то возвращается на круги своя.

В здешних домах когда-то были роскошные апартаменты. Потом их хозяев погнали в разные чужедальние края, а жилплощадь разделили между новыми жильцами, набежавшими сюда с окраин и губерний… Минули годы, история мира совершила еще оборот, и комнаты, квартиры, даже целые этажи стали выкупать новые хозяева жизни, вновь обращая купленное в барские покои. Многие из покоев были для владельцев не единственными, отчего стояли пустыми, и соседи не знали толком, живет здесь кто-либо или нет…

В одном из таких подъездов почти не осталось обитаемых квартир, и безлюдье, тишина царили в просторном парадном. Но обслуживалось, содержалось оно чин по чину: раз в неделю приходила уборщица, а в каморке на первом этаже посменно дежурили несколько консьержей, все как один невидные, нешумные, немолодые… ясно, что мимо них и муха не пролетит.

И вот однажды вечером в подъезде стало оживленно, если можно так сказать о появлении нескольких человек порознь, с интервалом в семь-десять минут. Все они проходили мимо молчаливого привратника, кивали, улыбались или не улыбались ему. Когда прошел пятый, страж обернулся, посмотрел на стенные часы, многозначительно приподнял брови.

Это должно было означать: «Все? Больше никого?..»

Но предположение не оправдалось.