Рок-звезда

Освобожденное от золотистой ткани, ее тело было довольно полным, совершенно не похожим на тела его обычных партнерш по сексу, в которых ему нравились длинные ноги и стройная фигура, хотя надо сказать, что в основном эффект полноты усиливала большая грудь.

Любовь с ней вдохнула в Криса ощущение какой-то трепетной новизны. После Дафны Дарк, матери База, это была вторая женщина, старше него по возрасту, но Крис не разочаровался. Как будто ешь мороженое с приторно-сладким кремом. Постоянно есть его тебе не захочется, но все же какое же наслаждение есть его!

Вернувшись в Нью-Йорк, Крис неделю занимался делами, связанными с новым альбомом. База арестовали в аэропорту за провоз героина. Пальчики публично заявила, что она лесбиянка. На Расту повесили два судебных дела о признании отцовства, в обоих случаях истицами выступали белые девушки.

Это был конец „Дикарей“. Конец их эры.

Но Крис совершенно не жалел об этом.

РАФИЛЛА 1983

Рафилла то приходила в сознание, то вновь теряла его, смутно различая какие-то голоса, словно это были звуки из другого мира. Веки задрожали, и она сделала отчаянную попытку открыть глаза. Но не смогла. Да и зачем ей это было нужно?

— Зачем? — пробормотала она и застонала, потому что острая боль пронзила левую щеку. Она непроизвольно подняла левую руку к лицу и нащупала влажную повязку. Собрав все силы, Рафилла открыла глаза.

На нее сверху вниз внимательно смотрела женщина в белой одежде.

Рафилла ничего не помнила. Где она? Что случилось? Почему она не дома в своей постели?

— Я попала в автомобильную катастрофу? — медленно произнесла Рафилла. Губы у нее были совсем сухими, а голос скорее напоминал кваканье лягушки.

— Вас ограбили и избили, — произнес мужской голос. Чрезвычайно знакомый мужской голос.

Луис! Это Луис? Рафилла попыталась сесть, но комната закружилась перед глазами радужными пятнами, она легла и спросила:

— Где я?

— В баре. В задней комнате. Вас сюда принесли какие-то люди.

Все снова поплыло в сознании.

— Луис? Это ты? — прошептала она. — Луис…

В следующий раз Рафилла проснулась уже в больничной палате, там все было белоснежным, а в воздухе стоял запах антисептика. И снова она совершенно не поняла, где находится. Она лежала с широко раскрытыми глазами, пытаясь вспомнить, что же с ней произошло.

— Слава Богу, дорогая, с тобой все в порядке, — сказал Жоржи, наклоняясь к ней. — Это был просто кошмар. — Он взял ее за руку. — Мы ужасно волновались.

Постепенно она начала вспоминать. Карнавал. Карнавал. Карнавал. Вот… они с Одиль на улице, смеются, танцуют…

— Одиль, — тревожно пробормотала Рафилла. — Что с ней?

— С ней все в порядке, — успокоил Жоржи. — Перепугалась, естественно, но она в гораздо лучшем состоянии, чем была ты, когда тебя нашли.

— Нашли? А где я была?

— На улице, где тебя бросили эти скоты.

— На улице… — невнятно повторила Рафилла, начиная ощущать тяжелую, тупую головную боль, а еще начала болезненно дергаться щека. И снова машинально потянувшаяся к щеке рука ощутила повязку. — А мне кажется, я была в баре.

— В баре? О чем ты говоришь?

— Они принесли меня в бар…

Жоржи наклонился ниже и поцеловал ее.

— Дорогая, ты еще не в себе… и это вполне понятно. Тебя нашли на улице американские туристы и принесли прямо сюда.

Закрыв глаза, Рафилла подумала: „Луис, а как же Луис? Неужели это был сон? Но не приснился же ей его голос?“

— У тебя много синяков, — продолжил Жоржи как бы между прочим, — и лицо порезано, но ничего страшного, этим в свое время займется специалист по пластической хирургии. А чуть позже тебя навестит мой личный психиатр. Местные доктора говорят, что ты должна несколько дней побыть в больнице, они на всякий случай хотят понаблюдать тебя.

Рафилла попыталась кивнуть, это ей не удалось, и она снова погрузилась в глубокий сон.

— Доброе утро, мисс Ле Серре, — поздоровалась с ней медсестра в накрахмаленном ослепительно белом халате. — Вы проспали всю ночь, наверняка вам сейчас уже лучше.

Так думала сестра, но Рафилла чувствовала себя так, словно испытывала ужасное похмелье. Однако, открыв глаза, она сразу сообразила, где находится, а это само по себе уже было хорошим признаком.

— Я хочу домой, — слабым голосом произнесла она.

— Посмотрим, что можно сделать, — ответила сестра, дружески кивнув головой.

Через час желание Рафиллы было исполнено. Как только ее уложили в собственную постель, возле которой сразу же пристроился довольный Джон Джон, проведать ее зашли Одиль и Жоржи.

Одиль уселась рядом, а Жоржи, преподнеся Рафилле дюжину розовых роз, уехал к себе в офис.

— Прости меня, — тихо вымолвила Одиль.

— Не говори глупости. Я сама виновата, что захотела пойти на улицу, ты меня на аркане не тащила.

— Как твое лицо?

— Все будет в порядке, просто царапина, у того негодяя, который ударил меня, на руке было что-то вроде кастета, и он рассек мне щеку. Жоржи предлагает сделать пластическую операцию, но я предпочла бы иметь небольшой шрам. Это так загадочно, как ты считаешь?

— Совершенно не согласна с тобой. Кому нужна такая память? Тебя вообще могли убить.