Рокоссовский против Моделя

Далее Рокоссовский отмечал, что противник удерживал на восточном берегу Вислы и Нарева небольшой плацдарм в виде треугольника, вершина которого находилась у слияния рек. На этот участок, расположенный в низине, наступать можно было только в лоб. Окаймляющие его противоположные берега Вислы и Нарева сильно возвышались над местностью, которую войскам 1-го Белорусского фронта приходилось штурмовать. Все подступы противник простреливал перекрестным артиллерийским огнем с позиций, расположенных за обеими реками, а также артиллерией крепости Модлин, находившейся в вершине треугольника.

Войска 70-й и 47-й армий безрезультатно атаковали плацдарм, несли потери, расходовали большое количество боеприпасов, а выбить противника никак не могли. Рокоссовский вспоминал, что он неоднократно докладывал Жукову о нецелесообразности наступления на модлинском направлении. Командующий фронтом считал, что если противник и уйдет из этого треугольника, то войска фронта все равно его занимать не будут, так как враг будет их расстреливать своим огнем с весьма выгодных позиций. Но все доводы Рокоссовского не возымели действия. От Жукова он получал один ответ, что не может уехать в Москву с сознанием того, что противник удерживает плацдарм на восточных берегах Вислы и Нарева.

Тогда Рокоссовский решил лично изучить обстановку непосредственно на местности. На рассвете с двумя офицерами штаба армии Константин Константинович прибыл в батальон 47-й армии, который действовал в первом эшелоне. Командующий фронтом расположился в окопе, имея телефон и ракетницу. С командиром батальона он договорился: красные ракеты – бросок в атаку, зеленые – атака отменяется.

В назначенное время артиллерия открыла огонь. Однако ответный огонь противника оказался сильнее. Рокоссовский пришел к выводу, что, пока артиллерийская система врага не будет подавлена, не может быть и речи о ликвидации его плацдарма. Поэтому он подал сигнал об отмене атаки, а по телефону приказал командующим 47-й и 70-й армиями прекратить наступление.

«На свой фронтовой КП я возвратился в состоянии сильного возбуждения и не мог понять упрямства Жукова, – пишет Константин Константинович. – Что, собственно, он хотел этой своей нецелесообразной настойчивостью доказать? Ведь не будь его здесь у нас, я бы давно от этого наступления отказался, чем сохранил бы много людей от гибели и ранений и сэкономил бы средства для предстоящих решающих боев. Вот тут-то я еще раз окончательно убедился в ненужности этой инстанции – представителей Ставки – в таком виде, как они использовались. Это мнение сохранилось и сейчас, когда пишу воспоминания. Мое возбужденное состояние бросилось, по-видимому, в глаза члену Военного совета фронта генералу Н. А. Булганину, который поинтересовался, что такое произошло, и, узнав о моем решении прекратить наступление, посоветовал мне доложить об этом Верховному Главнокомандующему, что я и сделал тут же»[330].

Сталин, выслушав Рокоссовского, попросил немного подождать, а потом сказал, что с предложением согласен, и приказал наступление прекратить, войскам фронта перейти к обороне и приступить к подготовке новой наступательной операции.

Итак, маршал Жуков утверждает, что вместе с маршалом Рокоссовским предлагал прекратить наступление на модлинском направлении. Но Рокоссовский эту версию опровергает.