Рокоссовский: терновый венец славы

Зимой 1957 года Главный инспектор Советской Армии маршал Рокоссовский вернулся с Северного флота с инспекторской проверки. За всю свою жизнь он никогда не был на Крайнем Севере, и этот суровый край произвел на него огромное впечатление.

Уже прошло более десяти дней, а перед его глазами стояли в сиянии северной ночи белые снега, звенящая тишина и какие-то таинственные тени, соединяющие небо с землей. Поэтическая восторженность охватывала его, когда он вспоминал северное сияние, увиденное им в Североморске. Он восхищался моряками, которые несли службу в северных морях, их преданностью своей профессии.

Сегодня он сидел в кабинете Министерства обороны, готовился к докладу министру о результатах проверки флота, корректировал предложения по совершенствованию боевой выучки моряков и улучшению их быта.

На следующий день у него состоялась встреча с министром обороны. Жуков нашел в предложениях по результатам проверки целый ряд принципиальных проблем и обещал рассмотреть их на Военном Совете Министерства обороны.

После доклада Жуков осторожно спросил:

- Мне доложили, что ты выступал на научной конференции в Академии Генерального штаба?

- Да, выступал, - ответил Рокоссовский.

Как раз в это время разоблачение культа личности набрало самые высокие обороты, и десять сталинских ударов в Великой Отечественной войне, о которых так трубила военная наука, понемногу, незаметно стали приписываться маршалу Жукову, затмив тем самым вклад в Победу других полководцев, в том числе и-Сталина.

Рокоссовский пользовался огромным авторитетом в научных кругах, его часто приглашали на разног» рода встречи, конференции, где он откровенно высказывал свою точку зрения на многие вопросы войны.

- Говорят, ты там на Жукова катил бочку, - министр устремил колючие глаза на Рокоссовского.

- Я не на Жукова катил бочку, а на военную прессу, которая часто искажает факты и тем самым переписывает историю войны. К примеру, пишет о том, чего не было в первые дни сражений.

- Ну и чего не было в первые дни сражений? - загадочно спросил Жуков.

- В «Военно-историческом журнале» черным по белому записано, что начальник Генштаба Жуков в июне - июле 1941 года лично организовал контрудар по флангам войск генерала Клейста в районе Дубно - Ровно, Броды - Луцк. Завязалось первое в истории крупное танковое сражение. В результате были сорваны планы молниеносного захвата Киева.

-Ну и что?

- А то, - произнес с жаром Рокоссовский, - что, когда проводилась эта спонтанно возникшая операция, у вас не было связи не только с Генштабом, но н с Киевом. Это раз.

- А что два?

- Мой механизированный корпус был укомплектован танками старого образца всего лишь на тридцать процентов, и часть их мы потеряли на марше. Танкового сражения, о котором говорит журнал, вовсе не было. Слишком неравны были силы.

- Но ведь удар по Клейсту был?

- Да, был, но в нем в основном принимали участие пехота и артиллерия, которую мы по указанию свыше не отправили на полигон, где потом бы ее утюжили немецкие танки.

Жуков взял в руки карандаш и, грозно насупившись, начал постукивать по столу.

- Ну а еще о чем ты там говорил?

- Далее я коснулся того, что пишет сам Жуков в своих мемуарах.

- Ну, и что же он там пишет? - министр сжал губы.

- Откровенно говоря, меня огорчает, что Жукову иногда изменяет объективность.

- Так, так. - Голос Жукова звучал спокойно, но в тоне проскальзывали недовольные нотки. - И что же тебя огорчает?

- Так, Жуков пишет, что на Центральном фронте разработка операции проводилась начальником штаба Малининым и им же была представлена в Генеральный штаб. - Рокоссовский отодвинул лежавшую перед ним папку, взглянул на министра обороны. - На самом же деле план операции разрабатывался командованием фронта с привлечением всего коллектива руководящих работников управления и штаба и был представлен в Стайку Военным Советом фронта.

- Так, так, дальше.

- Малинин - порядочный человек, - сохраняя внешнее спокойствие, продолжал Рокоссовский, - и на подобный поступок, который приписывает ему Жуков, он никогда бы не решился. К тому же добавлю, что для окончательной доработки плана обороны войск Центрального фронта я был вызван в Ставку и лично докладывал свои соображения Верховному Главнокомандующему и, после некоторых уточнений, этот план был утвержден.

- Я этого не помню, - министр зло усмехнулся.

- А я хорошо помню, - твердо заявил Рокоссовский. - Жуков утверяедает, что более успешные действия Центрального фронта, чем Воронежского, объясняются тем, что против войск Центрального фронта было значительно меньше сил.

- А что, разве не так?

- Нет, не так. Ударная группировка противника, действовавшая против Воронежского фронта, состояла из 14 дивизий, а против Центрального - из 15 дивизий.

- Но там было больше танков.

- Да, на две дивизии. Но против нас было больше артиллерии, - Рокоссовский наблюдал за тем, как Жуков вышагивал по кабинету.

- Предположим, что так.