Рокоссовский: терновый венец славы

Павлик то слушал деда, то забегал в кухню отведать чего-нибудь вкусненького.

- Павлик, ты хотя бы минуту посидел на месте! - шумела бабушка. - Ты только полчаса назад ел!

Внук хитро улыбался и пояснял:

- Ба-а! Я в этом не виноват, мое пузо хочет есть.

Бабушка отрезала ломоть черного хлеба, намазала его маслом, медом и протянула внуку:

- Егоза, на, ешь, может, быстрей расти будешь.

В то время как Рокоссовский рыхлил почву под богатым кустом алых роз, к воротам подъехало такси, из которого вышел с портфелем в руках Андрей Белозеров. Он огляделся вокруг и, заметив идущего ему навстречу Рокоссовского, расставив руки, воскликнул:

- Костя!.. Дорогой, сколько зим, сколько лет!

- Подумать только, больше двадцати лет мы не виделись, -обнимал друга маршал. - Эх, Андрей, Андрей, постарели мы с тобой, постарели!

- Годы свое берут, Костя, тебе пошел восьмой десяток, а мне скоро тоже стукнет семьдесят. Они несколько минут смотрели друг на друга, словно хотели уточнить, насколько изменились за годы длительной разлуки.

Подошла Юлия Петровна с внуком. Белозеров наклонил голову, приложился к ее ручке и, взглянув на Павлика, вручил ему шоколадку.

- Иди вымойся, замарашка, - улыбнулся Рокоссовский, - а то, глядишь, облепят пчелы, да еще и покусают.

- Не облепят! Не облепят! - уплетая шоколадку, прыгая то на одной, то на другой ноге малыш.

Хозяйка дачи, взяв за руку внука, пошла накрывать на стол, а друзья прогуливались по участку. Сосны и ели, отличающиеся во все времена года своим зеленым постоянством, угрюмо молчали. Казалось, их занимали какие-то тайные глубокие думы.

Белозеров с любопытством посматривал на грядки с цветами и восхищался обилием роз. Здесь росли и турецкие гвоздики, и лилии, и каллы, и васильки, и душистый горошек, и георгины, и гладиолусы. В воздухе носился такой букет запахов, от которого приятно кружилась голова и появлялась какая-то особенная умиротворенность.

Друзья ходили по дорожкам, останавливались и рассказывали друг другу о том, что важного произошло в их жизни зн последние два десятка лет.

Через некоторое время они сидели в беседке, обвитой розами, за рюмкой коньяка и продолжали разговор.

- Вот ты говоришь, что твоя семья живет безбедно за счет американского родственника, - сказал Рокоссовский. -- Это что за такой покровитель?

- Понимаешь, Костя, где-то лет пять тому назад объявился родной брат матери моей жены, который в 20-х годах уехал из Западной Белоруссии в Америку. - Белозеров запнулся, кашлянул так, что по лесу пронеслось эхо и, покраснев, сердито произнес: - Проклятая тюрьма и плен дают о себе знать.

- Что-нибудь серьезное?

- Врачи рекомендуют беречься,—уклончиво ответил Белозеров..

- Ну, объявился американец, дальше что?

- О! Все очень просто. Почти каждый месяц он присылал нам посылки с дорогими отрезами на костюмы и пальто. Вначале я противился этим подачкам, потом вынужден был уступить жене и теще - делайте как хотите. Американские вещи вырывали у моих женщин из рук. У нас начали водиться деньги. Обставили квартиру, оделись сами, нарядили дочку. Кстати. - Белозеров достал из внутреннего кармана пиджака фотографию. - Вот она наша дочурка, похожа на мать: Посмотри.

- Симпатичная, очаровательная девушка, — сказал Рокоссовский. Он с едва заметной улыбкой глянул на Белозерова: - В двух словах, кто он такой - ваш благодетель?

- Живет в Лос-Анджелесе. Все члены семьи имеют собственные дома, машины. Работает посредником между покупателями города и фермерами.

- Как ему понравилась наша Москва?

- Городом восхищался, но, когда заглядывал в магазины, морщился, жена качала головой, глядя на длинные очереди недовольных и плохо одетых людей, - ответил Андрей и, гулко кашлянув, произнес: - Вчера в аэропорту он мне заявил: «Я знал, что вы живете не роскошно, но в том, что вы нищие, я убедился только сейчас» . И вообще, насколько я понял , они были расстроены.

> - Чего же они так? - Рокоссовский потушил в пепельнице папиросу. - Разрешили приехать на Родину. Для пожилых людей это много значит.

- Хм! - покачал головой Белозеров. - Дело в том, что под различными предлогами на Родину их не пустили и они Радошко-вичи так и не увидели. Когда им об этом сказали, они не могли скрыть слез.

- Почему им запретили это сделать? - искренне удивился Рокоссовский.

- Наше любимое КГБ, - уткнув лицо в букет цветов, сказал Белозеров, - обязано ограждать советское общество от подрывных действий разведок империалистических государств, разного рода зарубежных антисоветских центров и иных враждебных элементов.

- А при чем тут эти старики, которые, может быть, перед кончиной приехали попрощаться со своей настоящей Родиной. - сказал Рокоссовский, печально улыбнувшись. - Под конец жизни человека тянет в те места, где он родился и где прошло его детство. - На лице Рокоссовского появилась досада. - Тем, кто далек от этого чувства, никогда не понять, что это такое... Жаль стариков.

- Я, думаю, в данном конкретном случае не захотели показывать нашу нищету.