Рокоссовский

В Варшаве оставалась сестра Рокоссовского Хелена, которая не знала, что ее родной брат командует советскими войсками, приближающимися к городу. Она вспоминала: «Уже перед самым Варшавским восстанием кто-то показал мне листовку, в которой говорилось, что Рокоссовский ведет свои войска на Запад. Я не отдавала себе отчета в том, насколько наша фамилия ненавистна немцам. Убедилась же в этом во время восстания. Во двор дома по ул. Сенаторской, 31, где мы работали, ворвались немцы. В этот момент одна из моих соседок позвала меня по фамилии. Это услышал немецкий офицер. Он подбежал ко мне и, выкрикивая — вместе с проклятиями — „Рокоссовска“, „Рокоссовска“, — рукоятью пистолета ударил меня по голове. Я упала. От неминуемой смерти спасла меня оказавшаяся рядом санитарка, которая вытащила из моей сумочки „ауссвайс“ на вымышленную фамилию и, пользуясь знанием немецкого языка, показала его фашисту и объяснила, что ему просто послышалось. Реакция этого гитлеровца на фамилию „Рокоссовский“ сильно удивила меня. В голове не умещалось, что наш Костик, которого я помнила молодым худеньким солдатиком, любимый брат, любимец семьи, доброжелательный и такой родной, мог стать таким известным и грозным человеком».

1 августа в 17.00 началось Варшавское восстание. В Москве в этот день распространились слухи о том, что 9 или 10 августа войска Рокоссовского возьмут Варшаву. Польская столица в самом деле была основной целью наступления 1-го Белорусского фронта, ибо она лежала на кратчайшем пути к центру Германии. Назначенный начальником Генштаба сухопутных войск после подавления заговора 20 июля генерал-полковник Хайнц Гудериан полагал, что советские войска постараются занять Варшаву еще в первую неделю августа. Немецкий гарнизон города составлял всего 15 тысяч человек, включая чиновников. На моральном состоянии немцев болезненно отразилась катастрофа группы армий «Центр» в Белоруссии. В городе находилось около 40 тысяч бойцов Армии крайовой и около двух тысяч бойцов просоветской Армии людовой. Соотношение их численности примерно отражало степень влияния коммунистических и некоммунистических сил в Польше.

1 августа командующий 2-й танковой армией гвардии генерал-майор А. И. Радзиевский приказал перейти к обороне на рубеже Кобылка — Оссув — Сулеювек — Милосна Стар — Збытки:

«1. Противник частями 73-й пд, тд „Герман Геринг“, тд СС „Мертвая голова“, 5-й мд СС „Викинг“ (на самом деле „Викинг“ давно уже был танковой, а не моторизованной дивизией. — Б. С.), 19-й тд, 6-го Варшавского охранного полка, опираясь на Варшавский укрепленный район, оказывал упорное сопротивление 2-й ТА на рубеже: Яблонка, Легионово, Чарна Струга, Марки, Окунев, Цехувка, Збытки.

2. 2-я ТА переходит к обороне. Передний край обороны на рубеже: Кобылка, Оссув, Сулеювек, Милосна Стар, Збытки; иметь прикрытие с востока и частично с северо-востока против отходящих частей Брестской группировки противника. Готовность обороны 12.00 1.8.44».

Этот приказ еще не имел никакой политической подоплеки, поскольку на советской стороне о восстании в Варшаве еще не было известно.

Только в ночь на 2 августа британская военная миссия в Москве сообщила советскому Генштабу о восстании и о том, что повстанцы просят от русских «немедленной атаки извне», а также просят у западных союзников поставок вооружения и боеприпасов из Италии.

3 августа представитель Генштаба при штабе 8-й гвардейской армии подполковник Драбкин доложил Жукову о причинах неудачи в боях за расширение плацдарма: