Рокот

Егор протянул руку, сунул ей под нос смартфон и начал одну за другой перелистывать в галерее фотографии. На экране Марьяна увидела саму себя, то стоящую у окна с очередным бокалом вина, то сидящую на кухне, то идущую по двору к ближайшему магазину. Следующий снимок заставил ее вздрогнуть: камера зафиксировала ее в комнате Стаса, в тот самый момент, когда ему приснился кошмар.

– Так вот, – Егор убрал телефон, – я отправил эти снимки Платову еще вчера утром, но не дождался никакой реакции. Потом выследил его в той деревне, немножко намочил в воде. Думал, Платов разозлится, а он опять за свое. Он даже тебе снимки не показал, что странно, ведь я пообещал, что доберусь до тебя. И вот добрался. Мне скучно, Марьяна, но ты ведь будешь так любезна и поможешь мне спровоцировать выкормыша на новенькое приключение? Поможешь ведь? – В голосе Егора появился энтузиазм. – А? Мари? Он ведь так тебя называет – Мари?

Марьяну охватила дрожь. Искрящиеся триумфом глаза Егора говорили: «Совсем скоро, девочка, для тебя наступит момент ужаса. Тот самый момент, обещанный мной в начале разговора».

Внутренне сжавшись, она ответила:

– Мне нужно идти. Я не скажу, что видела тебя. Никому не скажу, даже Стасу.

– «Даже Стасу»? – вспыхнул гневом Егор. – Говоришь так, будто выкормыш – тот, с кем надо считаться. Ты заметила, что он сделал с моим лицом? Заметила? Этот ублюдок мне нос сломал.

– Оставь меня, Егор.

Вместо ответа молодой человек навел на Марьяну камеру телефона, примерился к ее лицу, но снимать не стал.

– Этим мы займемся позже. Ну а пока, – он опустил руку меж сидений, вынул стеклянную бутылку без этикетки, наполненную желтоватой жидкостью, и протянул Марьяне, – тебе надо выпить. Я знаю, ты предпочитаешь белое сухое. Частенько покупаешь приличные «Совиньон Блан» и рислинг в магазине напротив дома. Бывает, балуешься текилой. Прости, текилы не было, пришлось взять первое попавшееся шардоне. Но, думаю, тебе, как любительнице накатить в одиночку, сойдет любое пойло. Выпей, расслабься. Тебе еще столько нужно сделать.

В стеклянной бутылке плескалось вино. На первый взгляд – обычное вино, которого за последнюю пару лет Марьяна и правда выпила немало.

– Мне не нужно, – отказалась она. И добавила: – Егор, ты же понимаешь, что то, что ты сейчас делаешь, уголовно наказуемо?

После этих слов рука парня на шее Марьяны чуть ослабла. Он сглотнул, громко и быстро, а водитель в это время достал из нагрудного кармана наушники, с невозмутимым видом воткнул их себе в уши и отвернулся в окно.

– Я ничего тебе не сделал, – мягко возразил Егор. – Мы просто разговариваем. Я, заметь, к тебе даже пальцем не притронулся. – Он скользнул по волосам Марьяны странным взглядом. – Собственно, трогать я тебя и не планировал, хотя… мог бы и тронуть, чтобы отомстить Платову. Но ты не в моем вкусе, а я, в отличие от нашего Стасика, не настолько всеяден и аморален. Мне нужно, чтобы ты выпила немного. Только и всего.

Он приблизил бутылку к лицу Марьяны, но она вздернула подбородок.

– Нет? – Егор вздохнул. – Выбирай: либо выпьешь сама, либо мой друг вольет вино тебе в глотку. Поверь, это будет выглядеть очень неэстетично, да и чехлы на сиденье запачкаешь, а они только из химчистки.

Егор передал бутылку своему помощнику, но тот действовать не спешил.

– Что это? – спросил он, осматривая содержимое бутылки. В его голосе послышалось сомнение.

– Вино с транквилизатором, – просто ответил Егор. – Если что, оно хорошо оплачивается.

Марьяна почувствовала, как мышцы парня напряглись. Он отпустил ее шею и обхватил пальцами подбородок, заставляя ее открыть рот. Марьяна завопила, забила ногами и тут же получила несильный, но болезненный шлепок по лицу.

– Я сама! Убери руки! – выкрикнула она.

Выхватила бутылку из рук парня, дрожащими пальцами вынула не слишком туго сидящую в горлышке пробку.

Егор, от нетерпения прикусив губу, наблюдал, как Марьяна отчаянно борется с тем, чтобы не заплакать и не попросить о пощаде. Она несколько секунд смотрела на горлышко бутылки, а потом плеснула вино в лицо сидящего рядом парня и кинулась к двери.

Парень не растерялся и обхватил Марьяну за шею, только в разы сильнее, перекрыв ей доступ к воздуху. Потом прижал спиной к себе, запрокинул ей голову, а второй рукой вырвал наполовину опустевшую бутылку и сунул стеклянное горлышко ей в рот.

Хлынуло вино.

Кислое, едкое.

Организм в панике делал конвульсивные глотки, чтобы не захлебнуться. Марьяна жмурилась, билась и брыкалась, но алкоголь неумолимо пробивал путь в ее желудок. Из глаз брызнули слезы, в носу засвербело.

Как только бутылка опустела, парень позволил Марьяне сесть и отдышаться. Он приобнял ее за плечи и привалил к себе. От запаха его пота, смешанного с одеколоном, и пережитого ужаса ее затошнило. Марьяна хотела зажать рот ладонью, но ослабевшая рука упала на колени.

– Только попробуй блевануть и испачкать машину. И так сиденье залила. Просил же аккуратнее, – проворчал Егор. Обратился к помощнику: – Посади ее ровно и можешь быть свободен. Вы оба можете быть свободны.