Рокот

Стас лежал на спине, укрытый пледом, под затылок был подоткнут скомканный халат – именно так он и уснул. Но кое-что изменилось: сверху на нем сидела Марьяна и трясла его за плечи.

Увидев, что он открыл глаза, девушка убрала руки и поднялась.

– Кошмар, да? Кошмар? – спросила она негромко. – Ты так стонал, что я проснулась. Ты в порядке?

– В порядке, – ответил Стас.

Но чувствовал он себя ужасно, страх еще вибрировал во всем теле.

Девушка села на край кровати.

– Что тебе снилось?

– Ад… кажется… – Он потер лоб. Сон никак не хотел вспоминаться, как бы Стас ни напрягал память.

– Что это у тебя? На руке. Кровь? – В голосе Марьяны Стас уловил тревогу.

Он осмотрел свою правую руку и заметил на тыльной стороне ладони кровь. На секунду дыхание замерло, и в сознание лавиной хлынули обрывочные картины из сна. Мальчик… его когти… катящаяся по паркету голова Бежова… вода, кости… много костей… целый склеп костей.

– Когда ты успел пораниться?

Стас сглотнул и ответил:

– Во сне, видимо.

В глазах Марьяны отразился ужас.

– Теперь они приходят в любое время?

– Полина очень зла. Она настолько сильная, что ее даже сами мертвые боятся. Они торопят нас. – Стас отбросил плед и встал. – Проверю Юрку.

– Погоди, – остановила его Марьяна, затем подошла ближе и взяла его исцарапанную руку, пригляделась. – Странно… как такое возможно? Царапины, полученные во сне, воплощаются в реальность…

Розовый ноготь девушки принялся исследовать тыльную сторону его ладони и запястья. Она будто раскраивала его многослойную защитную броню своим маленьким острым ноготком. Слишком уж интимным и затянувшимся был этот жест.

– Мне надо проверить Юрку, – пробормотал Стас, высвобождая руку.

И с зудящим ощущением дискомфорта поспешил покинуть комнату.

По пути в Юркину спальню он никак не мог избавиться от мысли, что боится смотреть на брата, – вдруг снова увидит ту мертвую выбеленную физиономию?

Он тихо приоткрыл дверь, заглянул в комнату. Юрка мирно сопел, обхватив руками подушку. Одеяло свисло до пола вместе с простыней.

Да, это был Юрка, обычный Юрка, которого Стас знал и очень любил.

Стас прикрыл дверь и на всякий случай прошел в гостиную, где спала мать. Она выглядела спокойной, ее лицо во сне разгладилось, потеряв обманчивую строгость и помолодев.

Все было в порядке, но Стас все равно уже не смог бы уснуть. И чтобы не бродить по квартире в состоянии зомби и не тратить попусту время, он решил дослушать магнитофонную запись.

Глава 8 Звуки из ада

Стас дождался, пока Марьяна уснет, тихо вышел из комнаты и устроился на кухонном диванчике, подложив под себя ногу, как ребенок перед телевизором, только вряд ли ему светили радость и удивительные приключения.

Пластмассовый корпус «Электроники» одновременно холодил и жег руки.

Стас будто держал в ладонях саму сущность звука, воплощенную в вещь. Ведь магнитная лента в аудиокассете – совсем не то же, что цифровой файл; звуковые дорожки, борозды, царапины – не нули и единицы; а помехи, создаваемые временем, – не чистый звук цифры, вечный, статичный и неменяющийся.

Он воткнул в гнездо провод наушников, надел их, провел пальцами по кнопкам. Задержался над самой большой и нажал.

В уши хлынул неприятный шум, тот самый, вызывающий дрожь и испарину по всему телу. Хык-хык-хык. Хр-р-р-р-р. Хык-хык-хык. Но теперь к нему прибавился и другой: п-ш-п, п-ш-п.

Звук был механическим, похожим на скрип и шуршание неисправных колес, его не смог бы издавать человек.

Все сомнения отпали, когда Стас услышал писклявый детский голос:

– Полли, тебе нравится мой грузовичок? Почти как твой велик, только он немножко скрипит. Он возит песок сюда, потом – сюда… и сюда. И вывозит, если песок лишний. Вж-ж-ж-ж. Видишь? Я строю песочный замок. – Ребенок засмеялся. – А хочешь, я тебе одуванчиков нарву? Смотри, сколько их вон там, у забора. А то они скоро будут лохматые, а сейчас еще желтенькие. Нет? Почему? – Последовала недолгая пауза, сопровождающаяся тяжелым дыханием, и снова ребенок заговорил, виновато оправдываясь: – Полли, я не понимаю. Что ты говоришь? Ты обиделась? Полли, ты плачешь? Полли! Куда ты побежала? Полли, я…

Взволнованный детский голос прервался щелчком.

Последовала тишина, монотонная, тяжелая и тревожная. Оказывается, тишина тоже имеет звук.

Магнитная лента наматывалась с одного колесика на другой, отсчитывая секунды, потом минуты, а тишина все продолжалась.

Стас поерзал на диванчике, спустил затекшие ноги на пол, хотел уже перемотать пленку вперед, но тут в наушниках так отчаянно заскрипело, что он поморщился. Стас не сразу узнал этот противный скрип, только секунд через десять.

Точно такой же звук сопровождал жизнь всех жильцов квартиры Платовых вот уже года два, потому что Юрка любил разукрашивать рисунки фломастерами, а те, будто издеваясь, скрежетали все громче, на последнем издыхании, пока не умирали под нажимом Юркиной руки.

Магнитная лента зафиксировала именно этот звук – скрип фломастера, которым водят по бумаге. Полина что-то рисовала и, судя по силе нажима, делала это рьяно, с ненавистью.