Рокот

Он двинулся в сторону деревянного мостика: шаг – скрип зубов; еще шаг – нервный выдох; еще один – и Стас прикусил нижнюю губу. В нос и глотку вместе с туманом проникли частицы влаги, в ушах зашумело.

Вода все приближалась.

Вода дышала на него, дышала им.

У самого мостика ноги Стаса отказались слушаться – онемели, отяжелели. Он громко засопел, не в силах ступить на эти чертовы доски, поднял голову и уставился в черное беззвездное небо, словно придавившее его неподъемным прессом.

– Марьяна, вы там застряли? – Роберт возмущался, уже стоя у двери магазина. – Я бы за это время три раза поднялся и спустился. В чем дело?

– Я поведу тебя, – услышал Стас у самого уха.

И прежде чем он успел ответить, Марьяна снова взяла его за руку. Зашла на мостик, а потом с максимальной силой дернула Стаса на себя и, как локомотив, потянула к середине настила.

Стас зажмурился, услышав, как под подошвами туфель глухо гремят неприколоченные доски, трутся друг о друга. На мгновение он представил, что идет над ущельем по висячему мосту… идет и идет… а мост шатается под ним от порывов ветра…

– Ну наконец-то, – совсем рядом выдохнул раздраженный Роберт. – И что это было?

Стас открыл глаза. Над ним тускло мерцала вывеска «Живая рыба».

Марьяна поспешила отпустить его руку.

– Ничего. – Не объясняя Роберту причин заминки, Стас открыл тяжелую деревянную дверь и скрылся в тесном магазине, больше похожем на киоск.

За Стасом вошли Роберт и Марьяна.

Прилавок, два грубо сколоченных стола, кассовый аппарат и электронные весы – вот и все, что было внутри. За прилавком стоял невысокий грузный мужчина. Его волосы подернуло сединой, а из-за уставшего вида почти не угадывались черты пятнадцатилетнего мальчика с фотографии.

– Добрый вечер, – поздоровался мужчина, коротко улыбнулся. – Мы работаем до девяти, но раз уж вы приехали в такую даль, то проходите.

– Здравствуйте, – ответил Роберт на его приветствие.

– Извините, что мы так поздно, – добавила Марьяна, приближаясь к прилавку.

Стас промолчал, внимательно разглядывая продавца.

– Какую рыбу? На сколько килограммов? – спросил тот. Привычным движением приготовил целлофановый пакет и взял в руки молоток с прорезиненной битой. – Есть радужная форель. Есть стерлядь, если хотите, но она подороже.

– Мы не за рыбой. – Стас наконец подал голос. – Мы ищем одного человека. Надеялись, вы сможете нам помочь. Вас зовут Константин Демьянов?

Мужчина удивился, но Стас не заметил на его лице и тени тревоги. В отличие от него самого: все внутри напряглось в ожидании ответа.

– Да, все верно, – кивнул продавец. – Попробую вам помочь, чем смогу.

Стас обернулся на остальных, в глазах Марьяны и Роберта вспыхнула надежда.

– Па-ап, – послышался мальчишеский голос из подсобки за прилавком. – Па-ап, проверь изложение. Готово.

– И Чуковского, – добавил еще один голос, писклявый и требовательный. – «Я – великий умывальник, знаменитый Мойдодыр, умывальников начальник и…»

– Да ну их, пап, – перебил третий голос. – Лучше глянь, как я рассчитал удельный вес нашей речной воды с учетом примесей и среднесуточной температуры.

Мужчина прокашлялся, покосился на Стаса, почему-то решив, что он главный в троице незнакомцев.

– Извините… это дети. – Он еще раз прокашлялся и громко сказал, обернувшись к подсобке: – У меня клиенты! Подождите, папа скоро. – Потом снова уставился на Стаса. – Так что вы хотели? Кто там у вас пропал?

– Полина.

В глазах мужчины не появилось ничего: ни узнавания, ни боли утраты, ни вины. Не дрогнул ни один нерв.

– Кто, простите? Какая Полина? У Полины есть фамилия?

– Полина Михайлова, – добавила Марьяна. – Моя тетя. Она пропала, когда ей было четырнадцать. Прошло уже тридцать лет. Мы узнали, что вы и она дружили когда-то.

Мужчина махнул рукой, чуть покраснел.

– Если это было до восемьдесят девятого года, то, увы, ничем не смогу помочь. Я не помню, что было и с кем я дружил. Есть даже справки от врачей, если не верите. Каждый год проверяюсь у невропатолога и психотерапевта, но вспомнить ничего не могу. Это после травмы. Говорят, меня сбила машина, когда я ехал на велосипеде по трассе. Но этого я тоже не помню.

– Неужели ничего? – прищурился Стас.

– Ребят, я же вам говорю, что не помню. Я родителей своих не помню, не то что друзей.

– Посмотрите. Может, узнаете ее? – Марьяна положила фотографию на прилавок у весов.

Мужчина взглянул на снимок, пожал плечами.

– Да, вероятно, это я. Не спорю, – сказал он. – А это кто? Та девочка, что пропала?

– Да, это Полина. Полина Михайлова.

Марьяна старательно выговаривала имя тети, повторяла его вновь и вновь в попытке всколыхнуть воспоминания Константина Михайловича.

– Жаль ее, конечно. – Мужчина покачал головой. – Но ничего не помню, уж простите.

– Папа! – снова послышалось из подсобки. Теперь уже хором.

Из проема высунулась рыжая голова мальчика лет двенадцати.

– Пап, ты скоро? – прошептал он. И заговорщически добавил: – Я там новую звезду обнаружил, представляешь? Помоги название придумать.

Мужчина обернулся.