Роковая Фемида. Драматические судьбы знаменитых российских юристов

Здесь следует заметить, что Медунов так и не был привлечен к уголовной ответственности. Он был снят со своего поста, а в марте 1989 года, когда уже проживал в Москве, исключен из партии.

Чтобы завершить рассказ о "краснодарском деле", уместно будет привести еще один эпизод, о котором поведал мне писатель А. А. Безуглов со слов бывшего начальника следственной части Прокуратуры Союза ССР Г. П. Каракозова. Когда заканчивалось это дело и Каракозов докладывал о нем Генеральному прокурору СССР Рекункову, то Александр Михайлович спросил: "Так, значит, закончили "Краснодарское дело"? Каракозов подтвердил. "Ну, что ж, тогда надо заняться "Ставропольским делом"". Каракозов заявил, что по "краснодарскому делу" остались еще "хвосты", нужно кое-что доделать. Решение о возбуждении какого-то "громкого дела" по Ставропольскому краю тогда не состоялось. Спустя несколько месяцев, когда секретарем ЦК КПСС по сельскому хозяйству был избран М. С. Горбачев, работавший до этого первым секретарем Ставропольского крайкома партии, А. М. Рекунков, встретив Г. П. Каракозова, сказал: "Ну, ты что же, как в воду смотрел", имея в виду, что тот не согласился с наскока возбуждать уголовное дело и начинать следствие по Ставропольскому краю.

При Александре Михайловиче Рекункове было проведено расследование и по целому ряду других "громких" дел о взяточничестве, злоупотреблениях служебным положением и хищениях в особо крупных размерах, закончившихся преданием виновных суду и осуждением их к длительным срокам лишения свободы. Достаточно вспомнить дело бывшего руководителя пассажирского автотранспорта Караганды, а затем министра Казахской ССР, члена ЦК Компартии и депутата Верховного Совета республики А. Р. Караваева, расследованного группой следователей Прокуратуры СССР во главе с В. И. Калиниченко, так называемое "хлопковое дело" по которому прошла большая группа руководящих работников во главе с бывшим первым секретарем Бухарского обкома партии Узбекистана, а затем заместителем министра мелиорации республики А. Каримовым, "раскрученное" группой следователя по особо важным делам при Генеральном прокуроре ССР Т. X. Гдляна (правда, после распада СССР некоторые из этих дел на местах были прекращены, а уже осужденные лица освобождены из мест заключения по различным основаниям, в том числе и реабилитирующим).

"Важняки" Генерального прокурора СССР Рекункова умело распутывали не только хозяйственные дела, но и такие тяжкие преступления, как умышленные убийства при отягчающих обстоятельствах. Их на счету следователей было немало. Одно из них — так называемое "витебское дело", по которому был привлечен к уголовной ответственности и осужден к исключительной мере наказания житель Витебской области Белоруссии некий Михасевич. Почти четырнадцать лет он творил кровавые расправы, его жертвами стали 38 женщин, причем за совершение нескольких преступлений правоохранительные органы Белоруссии привлекли к уголовной ответственности невиновных. Материалы этого беспрецедентного дела составили 175 томов. Руководил расследованием дела в отношении Михасевича старший следователь по особо важным делам при Генеральном прокуроре СССР В. А. Париц.

Александр Михайлович с большим энтузиазмом воспринял идеи перестройки. Он искренне желал перемен и требовал от своих подчиненных творческого переосмысления пройденного пути, коренного изменения форм, стиля и методов работы. Однако следует признать, что не всегда это делалось корректно. В его выступлениях последних лет часто звучали жесткие нотки, острая критика в адрес тех, кто не хотел (или не умел) работать по-новому. Это естественно не всем нравилось и многие прокурорские работники, особенно из числа старожилов и сановитых прокуроров, искренне обижались на него, а иногда злословили. На расширенном заседании коллегии Прокуратуры СССР в июле 1987 года он, например, говорил: "Оглядываясь назад, мы должны со всей прямотой признать, что руководство Прокуратуры Союза, коллегия, я как Генеральный прокурор не смогли должным образом оценить, насколько серьезно под воздействием местничества многие прокуроры стали отходить от принципа единства законности… Демократизация общества, гласность обнажили наши прорехи. Состояние растерянности, чуть ли не страха у многих прокуроров особенно проявилось после того, как на страницах печати стали появляться критические статьи, острые отклики людей, в которых гневно обличаются допускаемые в правоохранительных органах беззакония. Оказалось, что критика и самокритика среди работников прокуратуры настолько были принижены, что утрачивалась объективная оценка собственной работы. Так постепенно укоренился бюрократический стиль, который сводил дело к одному — как бы получше выглядеть за счет количества проведенных мероприятий".