Роковая Фемида. Драматические судьбы знаменитых российских юристов

Александров занимался расследованиями и других известных преступлений, сообщения о которых не сходили с газетных страниц, — дела Орлова-Давыдова и артистки Пуаре, педагога-развратника Дюлу (воспитателя детей великих князей), участвовал в следствии по делу о гибели сына адмирала Кроша.

Февральскую революцию Павел Александрович встретил в должности судебного следователя по особо важным делам Петроградского окружного суда. Впоследствии он вспоминал: "Февральская революция, как это ни покажется странным, не произвела кардинального переворота в судебном мире и его воззрениях. Монархия и ее руководители сделали все, от них зависящее, чтобы исключить в нас всякое сожаление об их уходе и облегчить нам тяжелый переход от службы одному строю к такой же добросовестной службе другому. Временное правительство в этом отношении получило солидное наследство — вполне налаженный технический аппарат, готовый работать в направлении нового строя, тогда казавшегося единственно и исключительно правильным. Общественное мнение создавалось сильной прессой, лозунги брались, в общих чертах, нам знакомые и привычные. И мы работали в большей своей части не за страх, а за совесть, не заглядывая глубже в создавшуюся ситуацию, да вряд ли способны были в то время разобраться в ней — в то бурное время. Оговариваюсь, что я говорю сейчас о судебном мире, к которому я принадлежал и переживания которого мне хорошо известны… Мы знали наши законы, применение их, но не входили в оценку политической обстановки и ценности того или другого лозунга. Мы не считали даже себя вправе входить в такую оценку, поскольку это касалось нашей служебной деятельности. Да и по своему существу противники Временного правительства с их политическими лозунгами… не вызывали особой симпатии… Вот почему июльское выступление в Петрограде не вызвало и не могло вызвать сочувствие того круга, к которому принадлежал я, — круга петербургского чиновничества, привыкшего отгонять от себя углубление в серьезные политические вопросы, предпочитавшего в этих вопросах идти "по шаблону общественного мнения" и интересовавшегося прежде всего своей непосредственной службой".

После Февральской революции 1917 года П. А. Александров был откомандирован в Чрезвычайную следственную комиссию, производил расследование деятельности "Союза русского народа", занимался рассмотрением дел И. Ф. Манасевича-Мануйлова, С. П. Белецкого, А. Д. Протопопова и других.

В июле 1917 года он был направлен в следственную комиссию по представлению министра юстиции Переверзева, проводившую предварительное расследование июльских событий. Комиссию возглавлял прокурор П. С. Каринский, позже его заменил прокурор Карчевский. Товарищи прокурора судебной палаты Репнинский, Пенский, Поволоцкий, Моложавый и Попов наблюдали за следствием. В следственную часть вошли судебные следователи по особо важным делам Петроградского окружного суда Александров и Бокитько, по важнейшим делам — Сергеевский и Сцепура, а также участковые судебные следователи Можайский и Фридриберг.

Общее руководство следствием осуществляли генерал-прокуроры — сначала И. Н. Ефремов (практически переложивший свои полномочия на своего заместителя Г. Д. Скарятина), потом А. С. Зарудный, а после него — П. Н. Малянтович. Наиболее интенсивный период следствия совпал со временем руководства Зарудного,

Вскоре, благодаря своему уму и опыту, П. А. Александров занял в этой комиссии ведущее положение, и именно ему было поручено заняться расследованием по делу В. И. Ленина.

Уже при Советской власти, давая показания по этому делу, он объяснил причины, заставившие его взяться за расследование: "Я не имел и мысли отказаться от выполнения поручения, как равно не было отказа со стороны прочих лиц, назначенных в состав комиссии. Для того чтобы такой отказ мог иметь место, было необходимо твердое убеждение, что деятельность Временного правительства вредна для России, что партия большевиков способна вывести нас из того тупика, в который мы попали, что мы вообще находимся в тупике, что внутренние волнения не повредят нашему внешнему положению и т. д.".

Кроме того, на допросе он заявил, что "материалы дознания давали следователю данные о виновности руководителей партии большевиков в государственной измене и шпионаже, получении от Германии будто бы крупных денежных сумм, между прочим и на издание газеты "Правда". Следователь не может пройти мимо таких показаний, не зафиксировав их, не может и не имеет права обсуждать вопрос об их правдоподобности или неправдоподобности в момент дачи свидетелем показания".