Роковая музыка (Музыка души)

Сцена ходила ходуном от топота тысячи ног. Начали раздаваться какие-то вопли.

Достабль повернулся к Грохту с ужасной улыбкой на устах.

— Эй, у меня есть отличная идея, — сказал он.

Маленькая фигурка выскочила на дорогу из реки. Впереди замерцали во тьме огни сцены.

Аркканцлер ткнул Прудера в бок и крутнул посох.

— А теперь, — сказал он. — Если произойдет разрыв реальности и ужасные визжащие Твари полезут сквозь него, наше дело… — он почесал в затылке. — Как там говорил Декан? Пнуть благочестивого осла?

— Благочестивого козла, сэр, — поправил Прудер. — Он говорил — пнуть благочестивого козла.

Ридкулли уставился на пустую сцену.

— Ни одного не вижу.

Пять членов Банды сидели и смотрели куда-то вдаль, на залитые лунным светом равнины.

Наконец тишину нарушил Клиф:

— Сколько?

— Почти пять тысяч долларов.

— ПЯТЬ ТЫСЯЧ ДОЛЛ…?!!

Огромная рука Клифа зажала Глоду рот.

— Зачем? — спросил Клиф, пока гном извивался, пытаясь освободиться.

— ФЯФ ФЫФЫСЬ ФОФАФАФФ?

— Я немного смущен, — сказал Асфальт. — Извините.

— Мы никогда не сумеем удрать достаточно далеко, ты это понимаешь? — спросил Клиф. — Даже на тот свет.

— Я же пытался объяснить вам всем! — простонал Асфальт. — Может… может, нам удастся все это вернуть?

— ФФЕ ЫФФ ФЕФФУФ?

— Как ты думаешь это проделать?

— ФФЕ ЫФФ ФЕФФУФ?

— Глод, — сказал Клиф увещевающим тоном, — Я сейчас уберу руку. А ты не ори. Ладно?

— Фмфм.

— Хорошо.

— ВСЕ ЭТО ВЕРНУТЬ? ПЯТЬ ТЫСЯЧ ДОЛфмфмммфмфмфффммффф

— Я думаю, часть все же принадлежит нам, — заметил Клиф, усиливая хватку.

— Ммф!

— Я знаю, мне за это не расплатиться, — сказал Асфальт.

— Едем в Квирм, — упрямо повторил Бадди. — Возьмем столько, сколько нам причитается, а остальное вернем.

Клиф поскреб свободной рукой подбородок.

— Кое-что должно было пойти Хризопразу, — сказал Асфальт. — Мистер Достабль занял у него деньги, чтобы устроить Фестиваль.

— От него нам не скрыться, — сказал Клиф. — Может быть, только если мы доберемся до Края и спрыгнем с него. Да и то не наверняка.

— Мы могли бы объяснить… или не могли бы? — промямлил Асфальт.

Перед их внутренним взором предстала блестящая мраморная голова Хризопраза.

— Ммф.

— Нет

— Тогда — в Квирм, — сказал Бадди.

Алмазные зубы Клифа блеснули в свете луны.

— Мне кажется, — сказал он. — Мне кажется, я слышу что-то сзади на дороге. Будто бы сбруя звенит…

Невидимые нищие стали собираться из парка. Запах Вонючего Старины Рона немного задержался, поскольку любил музыку. Мистер Кляча тоже не уходил.

— У нас около двадцати сосисок, — сказал Арнольд Сбоку.

Гроб Генри закашлялся кашлем, в котором был свой собственный костяк.

— Жучит? — спросил Вонючий Старина Рон. — Я им говорил — шпионит за мной лучами!

Что-то пронеслось по истоптанному дерну к Мистеру Кляче, взлетело по его плащу и вцепилось клешнями в отвороты его капюшона.

Раздался треск от столкновения двух черепов.

Мистер Кляча отшатнулся.

— ПИСК!

Мистер Кляча моргнул и неожиданно уселся на землю.

Нищие таращились вниз на фигурку, скачущую по булыжникам.

Будучи существами, не чуждыми природы невидимости, они могли видеть то, что не дано другим людям, или, как в случае Вонючего Старины Рона — всем известным глазным яблокам.

— Это же крыса, — сказал Уткоман.

— Жучит, — согласился Вонючий Старина Рон.

Крыса носилась кругами, оглушительно пища. Мистер Кляча моргнул еще раз… и восстал Смерть.

— МНЕ НАДО ИДТИ, — сказал он.

— ПИСК!

Смерть зашагал прочь, остановился, вернулся назад и ткнул костяным пальцем в сторону Уткомана.

— ЗАЧЕМ, — вопросил он. — ТЫ РАСХАЖИВАЕШЬ ПОВСЮДУ С ЭТОЙ УТКОЙ?

— Какой уткой?

— А. ИЗВИНИ.

— Слушай, ну что тут может пойти не так? — воскликнул Грохт, яростно жестикулируя. — Все должно получиться. Все знают, что когда вам выпадает шанс засветиться из-за того, что звезда заболела или чего-то еще, публика сходит от вас с ума. Именно так всегда и бывает, разве нет?

Джимбо, Простак и Подонок пялились сквозь щели в занавесе на пандемониум и неуверенно кивали. Несомненно, когда тебе выпадает шанс, все проходит очень хорошо.

— Мы могли бы исполнить «Анархию в Анк-Морпорке», — сказал Джимбо неуверенно.

— Мы же не доделали ее, — сказал Простак.

— Еще чего новенького скажешь?

— Я хочу сказать, можно попробовать…

— Великолепно! — воскликнул Грохт, в дерзком вызове вздымая гитару. — Мы сможем! Во имя секса, наркотиков и Музыки Рока!

Ответом ему были недоуменные взгляды.

— Ты никогда не говорил, что пробовал наркотики, — обвиняющим тоном заметил Джимбо.

— Да и все остальное, если уж на то пошло, — добавил Простак.

— Одна треть — вовсе не так уж и плохо! — заорал Грохт.

— Так-то оно так, но это ведь всего тридцать три проце…

— Заткнись!

Люди топали ногами и издевательски аплодировали.

Ридкулли скосил глазом вдоль посоха.

— Был такой Благой Святой Билли, — сказал он. — Я полагаю, он был довольно-таки благочестивым ослом, если подумать.

— Прошу прощения? — переспросил Прудер.

— Был такой осел, — объяснил Ридкулли. — Сотни лет назад. Его сделали епископом Омнианской церкви за то, что он возил какого-то святого человека, как мне кажется. Никого благочестивее его припомнить не могу.