Роковая награда

– Вместе с товарищем Бехметьевым мы разработали план строительства. Сегодня после работы и начинаем. Первый этап – очистка помещения бывшего склада, затем – укладка труб и установка котла, последнее – отделка. Надеемся, за месяц управимся. Партячейка, завком и комса обещали помочь. Думаю, ехать в Ленинград стоит в конце недели, когда работа по благоустройству душевых будет налажена.

– Ну что ж, все ясно, – согласился Трофимов и кивнул Бехметьеву. – Выпиши ему командировку и проинструктируй, куда явиться в Питере и что делать.

* * *

В обеденный перерыв Кирилл Петрович обычно проглядывал газеты. Прочитав материалы о ходе съезда партии, Черногоров обратился к местным новостям. Его внимание привлекла статья «Где классовый смысл?», опубликованная в «Рабочей культуре». Автор статьи Трубачев ругал премьеру «Ревизора» в Новом театре, критикуя режиссера за безыдейность и отсутствие «народных типов» в постановке.

Кирилл Петрович усмехнулся и вызвал секретаршу.

– Сыщи-ка мне Бардина, редактора «Рабочей культуры». Пусть мне отзвонит.

– Так он здесь, Кирилл Петрович, – ответила Зинуля. – Еще с полчаса назад сидел в редколлегии нашего листка «Красный меч».

– Будь любезна, кликни его, коли не ушел.

Через пять минут Бардин входил в кабинет Черногорова.

– Здравия желаю, товарищ зампред! Звали? – лучезарно улыбнулся Бардин.

– Звал, Иван. А что это ты меня по должности величаешь, а? Ты ведь не чекист. Или уже состоишь в штате? – поднял брови Черногоров.

– Пока не состою, Кирилл Петрович. Только каждый партиец – в душе чекист! – Бардин вытянулся.

– Вона как! Ну, тогда, выходит, я – твой прямой начальник?

– Так оно и есть, – стремительно кивнул Бардин.

– А раз так, отвечай: как ты посмел напечатать в газете подобное говно? – зампред небрежно бросил на стол последний номер «Рабочей культуры».

– Простите, что именно? – испуганно захлопал глазами редактор и схватил газету.

– Да статью о «Ревизоре». Ты что, на спектакле был, чтобы столь резко судить о достоинствах постановки? Физиономии твоей я в зале не приметил!

– А вы что, Кирилл Петрович, присутствовали?

– Я, Иван, знаешь ли, грешен – люблю театр, – жестко рассмеялся зампред. – Так кто на самом деле написал статью: ты или Трубачев?

– Трубачев, – Бардин опустил голову.

– Ага, – кивнул Черногоров, – послал, значит, гонца-соглядатая… Что молчишь? И не потей, не в бане, – Кирилл Петрович заложил руки за спину и прошелся по кабинету. – Партия привлекла в союзники рабочего класса тысячи деятелей культуры. Как мы с ним заигрывали, либеральничали! А все почему? Потому, что должны они своим пером, кистью и головою служить диктатуре пролетариата, славить наш строй и воспитывать молодежь. Согласен, не все нас устраивает, тем более сейчас, когда закончилась война и власть Советов окрепла. Кое-кому мы врежем по зубам, но решать это не тебе, Бардин. Постановка Решетиловой неплоха – в ней острая критика бюрократизма. Конечно, «народных типов» мало, но такова особенность пьесы. Уясни главное, Иван: критика безыдейности – шаг политический, а решает такие вопросы политуправление и партия. Кто тебе давал команду? Тоже мне, чекист выискался. Истинное качество чекиста – верность долгу и безоговорочное подчинение. Понял?

Черногоров сел в кресло.

– Завтра же на статью Трубачева ты, как главный редактор, напишешь резкий отклик. О премьере нужно отозваться хвалебно! – зампред махнул рукой. – Можешь идти.

* * *

Легкий стук в дверь оторвал Полину от размышлений.

– Полюшка, тебя просят к телефону, – послышался голос Анастасии Леонидовны.

– Кто там, мама? – обернулась Полина.

– Рябинин. Уж очень просит.

Полина вышла в переднюю, взяла трубку:

– Слушаю. Привет, Андрей!

– Добрый вечер, Полиночка! – ответил далекий голос. – Хотелось бы увидеть тебя, у меня срочное дело.

– Надеюсь, что срочное, – хохотнула она. – Уже десять вечера, я собиралась ложиться. Заходи, поговорим. Охрану я предупрежу.

Через четверть часа в передней раздался звонок. Полина открыла дверь и обомлела: на пороге стоял запыленный и усталый Андрей в рабочей тужурке.

– Боже мой, ты откуда?! – Она всплеснула руками.

– Я же говорил тебе: у нас сверхурочные работы по строительству душевых.

– Понятно. Заходи, борец за чистоту, и слушай приказ: сначала – мыться, а потом будем разговаривать! – Она втащила Рябинина в квартиру.

– Мне, право, неудобно, Полиночка, – смущенно протянул Андрей.

– Отставить, товарищ комэск! Неизвестно еще, как обстоит дело с горячей водой в вашей коммуналке, – Полина подтолкнула гостя к ванной.

– Похоже, каждое мое посещение этого дома оборачивается баней, – усмехнулся Андрей. – Снова придется примерять папин халат?

– Он куда предпочтительнее твоего рубища. Шагом марш!

После душа Полина пригласила Андрея в свою комнату. Он уселся в низенькое плюшевое кресло и осмотрелся. У Полины было очень уютно: шкафы с книгами по стенам, маленький диванчик, темные пушистые ковры, в высоких вазах – букеты полевых цветов.

– Как красиво! Нарвала в походе? – поинтересовался Андрей.

– Не только. Два букета привезла с дачи мама.