Роковая наследственность

– шутил доктор, надеясь вселить в графиню Дементьеву надежду на долгую семейную жизнь, не догадываясь, что тем самым расстраивает её более всего.

Надо сказать, что Катя преодолела невероятное усилие, заставив себя всё это время, походить на любящую и заботливую не только жену, но и мать. Этого эксперимента ей вполне хватило, дабы окончательно убедиться, что такая жизнь не по ней. Мысль о том, что вот так, в компании старого, больного, ни на что не способного мужа и дочери, которую не получается полюбить, ей придётся прожить долгие, долгие годы, вызывала у неё приступ дурноты. Боле притворяться не было сил, и она решила действовать.

За последние две недели она съездила в Петербург несколько раз. А утром того дня, уехала в столицу впервые взяв с собой дочь. Странным было то, что накануне, она приказала собрать и положить в карету, все Машенькины вещи и большую часть её игрушек. Ближе к вечеру графиня вернулась в имение без дочери.

Александр Васильевич был в полном неведении происходящего. Мучаясь бессонницей всю предыдущую ночь, он проспал весь нынешний день и встретился с Катей за ужином. Она сразу хотела начать разговор, но граф настолько был голоден, что не обращая внимания на жену, медленно и сосредоточенно поедал одно блюдо за другим. Их разговор всё же состоялся, но чуть позже, за чайным столиком в гостиной. Разлив чай по чашкам, Катя села в кресло у камина, в то самое английское кресло с ушками у изголовья, в котором было удобно вести разговор, ежели хотелось избежать взгляда собеседника. А граф, поскольку не мог держать чашку в руках, остался сидеть в своей коляске за столиком.

Катя говорила не торопясь, часто делая глоток чая, что выдавало её волнение, которого граф не мог видеть.

– Александр Васильевич, вы не находите, что в предыдущие годы, камин в это время зажигать ещё не было надобности? Поговаривают, зима будет лютой. А так хочется тепла и солнца, ведь я лета практически не видела, всё дела да хлопоты… Не ловко признаваться, но я очень, очень устала. Мне необходим отдых. Как вы посмотрите на то, что я съезжу отдохнуть за границу? Хочу посетить Италию.

– Хм…, понимаю. Ведь я обещал вам, что мы обязательно там побываем. Конечно поезжайте. Да и Машеньке, ежели всё хорошо продумать, большая польза будет.

– Нет, вы не поняли. Я хочу отдохнуть, и потому поеду одна.

– Одна? А как же Машенька? – недоумённо спросил граф.

Предвидя подобную ситуацию, перед тем как ответить, Катя неспеша подошла

к балконной двери. Вспомнив о словах чёрного ангела, она медленно провела пальцем по стеклу, где они тогда были написаны, а затем, повернувшись лицом к графу, произнесла заранее подготовленную речь.

– Любезный супруг. Я полагаю вы не в курсе нашего финансового положения, а ведь оно довольно плачевно. Говорить о покупке дома, или даже квартиры в Петербурге не приходится, поскольку вскоре и содержание имения может стать нам не по карману. Нельзя забывать и о вашем недуге. Визиты докторов, лекарства, сиделки и прочее, всё это стоит сумасшедших денег. А где их взять? Я предлагаю уже сейчас отказаться от повара, пусть готовит кухарка. Сократить количество прислуги, один ваш Демид десятерых стоит. Остальные зачем? И что за блажь, с наступлением темноты зажигать свечи во всех комнатах? А лакеи чуть ли не у каждой двери? А дворовых так просто не счесть! У Маши, три няньки. Дневная, ночная, а третья к чему? Оставьте одну. Кстати, о Машеньке. На время моего отсутствия она будет находиться в приюте для детей из благородных сословий. Поверьте, там ей будет очень хорошо, она не будет нуждаться ни в чём.

– Как это в приюте? Для чего? Нет, я категорически против! – испуганно возразил граф.

– Ваше возражение отклоняется, Маша уже там. Я отвезла её туда сегодня утром. Вы граф так крепко спали, что разбудить вас мы просто не смогли. Опять сказалось последствие бессонной ночи, не так ли? Ну и как скажите на милость, я могу оставить на вас ребёнка? Пока меня не будет, займитесь переустройством имения. Хочу напомнить, если бы вы, не отправили деньги своим великовозрастным дитяткам, мы бы не оказались в нынешнем положении. Вы почему-то сочли нужным позаботиться о них, а не о будущем нашей дочери, я уже не говорю о себе. Ведь мне была обещана совсем иная жизнь, нежели та, которой я живу. И кто знает, смогу ли я позволить себе ещё когда либо, такой каприз как поездка в Италию?

Несмотря на резкий напористый тон жены, граф ждал момента, когда сможет отстоять своё мнение. Однако, он не посмел не согласиться с обвинением, прозвучавшим в его адрес, и потому отказался что-либо говорить.

А Катя, глядя на его понурый вид, сменив гнев на милость, продолжила спокойным дружелюбным тоном.

– Не волнуйтесь, вот адрес, возьмите, – и протянула мужу, сложенный в четверо листок бумаги. – Ежели до моего приезда вы пожелаете навестить Машу или забрать домой, пожалуйста. Ежели нет, то это сделаю я, как только вернусь.

– Хорошо, будь по-вашему. Но скажите, на какой срок вы едите и когда?

– Полагаю на месяц, может чуть больше. А отъезжаю завтра ранним утром.

– Как, уже завтра?