Роковая ошибка княгини (СИ)

Но Авдеев был категоричен. Или она выходит за него замуж, или в следующий раз он возьмёт отцовский револьвер, когда надумает покончить с собой, и тогда его никакой Викентий Иннокентьевич не спасёт. Предыдущий случай показал, на что способен Авдеев, и Саша категорически не желала становиться причиной его преждевременной кончины. Тем более, добрые чувства к Сергею Константиновичу у неё и впрямь были, ведь они знали друг друга с детских лет! – и Сашенька искренне надеялась полюбить его в дальнейшем. Но сейчас, глядя на Владимирцева, преисполненного благородства и мужества, понимала – о, нет. Её Серёже далеко даже до него, что уж говорить о самом Волконском! Однако разорвать помолвку она не могла: Софья Владимировна Авдеева прозрачно намекнула, что превратит её жизнь в ад, если Серёжа будет несчастен, а сам Серёжа обещал застрелиться в случае отказа, и Саша испытывала перед ним острое чувство вины. И за то, что не любила его так же сильно, и за то, что – теперь-то она знала – никогда не сможет полюбить! Собственная доброта и отзывчивость загнали её в ловушку, выхода из которой не было, увы.

Но, признаться, это не слишком-то беспокоило её. Неделю назад Мишеля Волконского официально признали пропавшим без вести, и с этого дня Сашина жизнь превратилась в бессмысленное и безнадёжное существование, сводившееся к унылому и однообразному выполнению своих ежедневных обязанностей, и ничего больше.

В одну секунду ей вдруг сделалось незачем жить дальше, и дальнейшее будущее виделось как в тумане. Жизнь потеряла всяческие краски, обернувшись беспросветным мраком, и в этой грядущей свадьбе со своей первой любовью, Серёжей Авдеевым, Сашенька поначалу видела спасение. Алёна была права, Авдеев считал за счастье исполнить любое её желание и носил её на руках. Он действительно «ел с её руки», делая всё, чтобы его возлюбленная была счастлива! И Саше тогда казалось, что у неё получится забыть, перебороть ту боль, что сжигала сердце дотла, но слишком поздно она поняла – ничего из этого не выйдет. Особенно остро Саша осознала это в тот момент, когда стали известны последние новости с западного фронта. Газеты писали о Брестской трагедии и о колоссальных потерях российской армии, озвучивая такие страшные цифры – ранеными и убитыми – что Сашеньке делалось дурно. Катерина, недолго думая, облачилась в траур, но это был, скорее, ещё один способ показать, как она относится к грядущей Сашиной свадьбе. Трудно сказать на самом деле, был ли то траур по брату или по собственной несчастной любви к Авдееву, однако, несмотря на недовольство генеральши, чёрное Катерина не сняла и снимать не собиралась. И сама Саша, признаться, готова была последовать её примеру. Траур – это чересчур, накануне-то собственной свадьбы! – но яркие цвета она больше не надевала. Вот и сейчас: шерстяное коричневое платье с тёмным кружевом да тёмная накидка, край которой она нервно теребила, изо всех сил пытаясь скрыть своё волнение.

– Владимир Петрович, – полушёпотом произнесла она, по-прежнему не поднимая взгляда. – Володя, миленький, одумайтесь, прошу вас! Я не могу потерять теперь и вас, ещё одной потери я попросту не переживу!

– Саша, – Владимирцев мягко улыбнулся и накрыл её ладонь своей – ласковым, заботливым жестом. – Дорогая моя Сашенька, поймите, я офицер и моё место там, а уж никак не здесь. Вот закончится война, и я вернусь, обещаю вам!

– Вы не можете знать этого наверняка, – с отчаянием в голосе произнесла Александра. – Никто не может.

– Я сделаю всё возможное, чтобы не погибнуть и не расстроить тем самым вас, милая Сашенька! – с подобием на улыбку произнёс Владимирцев. Саша кисло улыбнулась в ответ и наконец-то заставила себя посмотреть на него, в эти ласковые и любящие серые глаза. И поняла, что расплачется сейчас от этой чудовищной несправедливости и безнадёжности.

Но ей помешал Сергей Авдеев, показавшийся на другом конце аллеи. Заметив свою невесту в компании незнакомого офицера, Сергей Константинович поспешил поскорее к ним, сочтя эту совместную прогулку неприличной. Владимирцев, бросив в его сторону беглый взгляд, лишь усмехнулся, а затем вновь посмотрел на Сашу и достал из-под своего мундира ту самую ладанку на серебряной цепочке.

– Думаю, я должен вернуть вам это, – сказал он, и собирался было снять её, но Саша помешала. Да ещё как помешала! – прижала свою ладонь к Володиной груди и без малейших церемоний убрала ладанку обратно под мундир, а руку свою убрать, по-видимому, забыла. И приближающийся Адвеев её ничуть не смущал.

– Нет, Володя, оставьте себе, прошу вас! – тихо произнесла она, поправляя его мундир, как заботливая матушка или сестра. И столько нежности было в этом жесте, что Владимирцев не сдержал улыбки, хотя и не хотел давать Авдееву поводов для ненужных беспокойств. Саша, улыбнувшись в ответ, добавила: – Женщина, которая отдала мне её, говорила, что ладанка убережёт ото всякой беды, главное верить. Один раз она вам уже помогла, Володя, и я надеюсь, что будет помогать и впредь! А коли захотите вернуть, вернёте при следующей встрече.