Роковая ошибка княгини

Увы, отвязаться от Эллы было совершенно невозможно. Наша Сашенька тоже была на редкость упрямой и целеустремлённой, и тоже никогда не отступалась от своего, но сегодня звёзды ей не благоволили. Едва ли она успела подумать о том, чтобы высказать княжне свой теперь уже категоричный отказ, как в коридоре послышались шаги, и навстречу им вышел собственной персоной доктор Воробьёв с князем Караваевым.

Глава 15. Никифорова

Разговор прервался сам собой, Саша так и не успела выразить своего нежелания проводить досуг вместе с Эллой, и та сочла её молчание за безоговорочное согласие, и просияла.

- Папенька, а вот и Александра Ивановна, ты ведь хотел её поблагодарить! - напомнила она, подходя к отцу, и беря его за руку. Викентий Иннокентьевич остановился, посмотрел на Александру каким-то странным взглядом - непонятно, одобрительным или, наоборот, но ничего не сказал, только кивнул в знак приветствия.

Князь вышел вперёд, и, взяв Александру за руку, ещё холодную после ледяной воды, с почтением поцеловал, словно она была принцессой крови, или даже королевой, к примеру. Это заставило её смутиться, и невольно улыбнуться.

- Милая Александра Ивановна, спасительница! - с чувством проговорил князь Караваев. - Что бы мы делали без вас, дорогая вы наша! Я уже выразил господину Воробьёву моё безоговорочное восхищение вами, теперь, позвольте высказать их вам лично! Вы просто чудо, девочка моя, вас сам Господь послал моей Любушке! Наша благодарность вам не знает границ! - И тут же, не меняя тона, спросил: - Сколько вы хотите? Тысячу? Две тысячи?

Александра непроизвольно открыла рот, но потом вспомнила, что это совсем неэтично, и расстроилась ещё больше, чем из-за предложения Бориса Егоровича.

- Вы это серьёзно? - На всякий случай спросила она, вновь возвращаясь в мыслях к этой бессмертной истине: увы, всё измеряется в деньгах. И, увы, богатые до последнего убеждены, что бедным от них нужны исключительно деньги.

Деньги, деньги, и больше ничего.

Но Борис Егорович истолковал её изумление по-своему, и, несмотря на то, что Элла вот уже несколько секунд дёргала его за рукав, призывая ради всего святого не продолжать эти оскорбительные речи, с гордостью произнёс:

- Конечно, для вас это огромные деньги, но для меня это ничего не стоит, поверьте! Жизнь моей Любушки дороже всего на свете, и...

- И поэтому вы с лёгкостью оценили её в две тысячи рублей? - Из последних сил стараясь не выйти из себя, перебила его Александра. Караваев ожидал чего угодно в ответ, но только не дерзости, поэтому растерянно замолчал, наконец-то обратив внимание на то, что дочь отчаянно тянет его за рукав.

Воробьёв тоже спохватился, вспомнив о своём царственном госте:

- Александра, что ты себе позволяешь?! Смени тон!

- Всё в порядке, доктор, - покачал головой Борис Егорович. - Может, я и впрямь ошибся... к чему мелочиться! Вы правы, Александра Ивановна. Две тысячи: это слишком грубо! Предлагаю пять!

И он ещё улыбнулся, и развёл руками, этим широким жестом демонстрируя свою щедрость, вкупе с безграничной благодарностью.

- Господи боже! - Прошептала Александра, удивляясь, увы, не огромной сумме, а кошмарной ограниченности восприятия бедного князя. - Ваше превосходительство, да не нужны мне ваши деньги, я у вас и копейки-то не взяла бы за такое. Это же не ради денег, это... Впрочем, кому я это объясняю? Прошу меня извинить! - Совсем уже печально добавила она, и, сделав изысканный реверанс, на кои была большая мастерица, развернулась на каблуках, и быстрыми шагами направилась прочь.

И только тогда князь спохватился.

- Я... я, Господи, я настолько обидел её?! - Воскликнул он, расстроенный своим поведением.

- Ну, разумеется, папа! - Вскричала раздосадованная Элла. - Она же от всей души помогала, а вы сразу швыряться деньгами!

- Но я же хотел как лучше... - Растерянно пробормотал князь.

- Ваше благородие, не принимайте близко к сердцу. У Александры сложный характер... прошу прощенья, я должен вернуться к своим обязанностям. - Воробьёв низко поклонился его превосходительству, поцеловал руку Элле, вполголоса начавшей обвинять дорого батюшку в недопустимом поведении, и направился следом за Александрой.