Роковая ошибка княгини

По-хорошему, она была права. Но Мишель отчего-то упрямо не желал лишний раз подвергать её жизнь опасности. Ему самому это показалось странным - на одной чаше весов лежала возможность узнать правду, узнать завтра же! - а на другой: возможные перспективы того, что его отец в отместку мог бы сделать этой девушке. Девушке, которую он ещё вчера ненавидел и презирал всеми фибрами души. А ныне он отчаянно искал способы обезопасить её от Гордеева, вместо того, чтобы приказать готовить карету и ехать к Рихтеру прямо сейчас.

Неисповедимы пути господни, воистину. Как же такое могло получиться?

- Хочешь рискнуть? - спросил он её, изогнув бровь. - Не думаю, что это хорошая идея.

- Да какая мне разница? - Саша повела плечиком с таким безразличием, как будто это и впрямь её не волновало. - Я в любом случае обречена. Не на смерть, так на пожизненную муку в виде этого их грядущего союза. Они уже меня убили, ваше величество. Они разрушили мою жизнь, всё то, к чему мы с отцом стремились несколько лет! Что ещё мне терять?

- Жизнь, например. Это опрометчиво.

«Господи, а она ведь совсем не такая, как я о ней думал… Совсем не такая!», подумал Мишель, испытывая сострадание к ней, а к самому себе – презрение. Да как он мог вести себя с ней таким образом?! У бедняжки отняли последнее, чем она дорожила, Гордеев изо всех сил старался, чтобы превратить её жизнь в ад, а он, Мишель, своим никуда не годным поведением ещё и подливал масла в огонь. Он не удосужился даже узнать о ней побольше, а уже сделал выводы и заранее решил её ненавидеть! Как он мог быть таким опрометчивым?!

- Опрометчиво, вы думаете? Ваш отец всё равно не даст мне жизни. И сейчас у меня два пути: молча смириться и проиграть, или проиграть, но перед этим здорово насолить Гордееву, который отчаянно не хочет, чтобы кто-то узнал правду! Угадайте, что я выберу?

- Это может оказаться сложнее, чем тебе кажется, - предостерёг её Мишель.

- Поговорить с моим старым соседом? Та ещё сложность!

- Видимо, труп твоего бывшего коллеги, преподнесённый тебе на блюдечке, тебя ничуть не впечатлил? - Поинтересовался Мишель. Потом нахмурился, и добавил: - И вообще, что ты делала в больничном морге? Ты разве по этой специальности?

- Нет. Воробьёв отправил меня туда в надежде, что я испугаюсь покойников, с коими я никогда не работала, а ещё потому, что мой теперешний начальник - отвратительно сложный человек, ещё хуже, наверное, чем вы! - Александра была прямо-таки сама искренность этим вечером. - Расчёт был на то, что я либо провалю задание сама, в силу того, что это... как бы вам сказать... не совсем подходящая работа для девушки; либо на то, что заведующий анатомическим отделением прогонит меня взашей после того, как мы не сработаемся. Воробьёв молодец, план придумал что надо! Вот-вот сработает.

- И даже это не заставило тебя задуматься о том, что мой отец гораздо могущественнее, чем кажется? - надавил на больное Мишель, про себя дивясь изворотливости Ивана Кирилловича и невероятной Сашиной стойкости.

А ей вдруг показалось странным, что он так старательно её отговаривает - это просто не укладывалось у неё в голове. Зачем, почему? Разве он не видит собственных выгод?

- Гордеев – страшный человек, тут я согласна. Но если бы я хотела сдаться без боя, сидела бы я сейчас здесь, с вами? Уж наверняка отнесла бы эту папку Ивану Кирилловичу, взамен на пожизненное разрешение работать в больнице на тех же условиях, что и все остальные! Вопрос в том, что я ему не доверяю, это раз, и - я презираю его всеми фибрами души, это два. И мне непонятно, к чему вы всё это говорите. Сами-то не побоялись бросить ему вызов!

- Я - другое дело. Я его сын, мне проще. Меня он, по крайней мере, не убьёт. А вот тебя может.

- Может, - согласилась Александра. - Но вряд ли станет. Моя мать, видите ли, очень любит меня. Когда они с отцом разошлись, я собрала вещи и ушла к нему. Мне было тринадцать лет. С тех пор мы виделись с нею крайне редко, потому что я всё время была занята работой в больнице, куда она не приходила, чтобы не встречаться лишний раз с отцом. В основном по праздникам, вроде Рождества, Пасхи или именин моего младшего братика. Или на приёмах у Софьи Авдеевой, совсем уж изредка. И так в течение пяти лет. Мне кажется, она мучилась без меня, всё-таки единственная дочка, мамина гордость, родная кровиночка и всё такое. И когда отца забрали на фронт, она настояла на моём немедленном возвращении домой, и была на всё готова, лишь бы только я осталась с ней. Она любит меня, ваше величество. А ваш отец, к сожалению, любит её. Моя смерть сделает её несчастной, а он этого не хочет, поэтому решится на это лишь в самом крайнем случае.

- Поэтому я и не рекомендую тебе давать ему лишний повод для беспокойств. Ты и так уже настроила его против себя как могла, так зачем усугублять? Всё это может очень плохо закончиться в один момент, и ты прекрасно это понимаешь.