Роковая ошибка княгини

И пускай это будет первое и последнее «хорошо» в её жизни! Вряд ли она решится повторить такое же завтра. Непременно сорвётся! Это сегодня, когда её загнали в угол, не оставив ей выбора, у неё непроизвольно открылось второе дыхание, и она выстояла.

Завтра, она была уверена, такого не повторится.

Оставалось надеяться, что Воробьёв придумает для неё какое-нибудь другое наказание.

Что ж, он и придумал. Ведь никто, включая нас с вами, и не сомневался, что Викентий Иннокентьевич поставит перед Сашей ещё парочку невыполнимых задач? Вот только предыдущие он отчего-то не отменил.

- Как твой первый день, Сашенька? – спросил Воробьёв, воплощение участия и заботливости, когда Александра пришла к нему полчаса спустя. До полудня, когда по договоренности с Алёной заканчивалась её работа, оставалось немного времени, и она решила узнать, не пригодится ли ещё для чего-нибудь Викентию Иннокентьевичу, а заодно и доложить о своих успехах.

- Хорошо. Немного непривычно, ведь раньше я работала только с живыми. Но это опыт, безусловно, и он никогда не будет лишним.

- Вот и замечательно! – Проговорил Воробьёв, внимательно рассматривая бумаги, лежавшие у него на столе, и стараясь не смотреть на Александру. – Завтра продолжите заниматься. Сидоренко сказал, ты установила, от чего умер пациент? Завтра подготовишь мне заключение по новому покойнику, Ипполит Афанасьевич покажет тебе, как оно пишется.

«О, Господи, неееет!», Александра едва ли не застонала в голос, но вовремя сдержалась, а Викентию Иннокентьевичу всё было мало.

- Я тут приготовил для тебя ещё кое-что.

Чтобы уж наверняка!

- Что же? – Упавшим голосом спросила Александра, готовая к какой угодно подлости.

- После работы с Сидоренко у тебя ещё останется время до двенадцати, и я хочу, чтобы ты потратила его с пользой. – С этими словами, Викентий Иннокентьевич улыбнулся добродушно, и протянул Александре две тоненькие папки, взятые со стола. – Я хочу, чтобы у тебя был собственный пациент, как у настоящего доктора.

«Где подвох?», сразу же задалась вопросом Александра, принимая у Викентия Иннокентьевича папки.

- Ты будешь курировать его, наблюдать за ним и по мере возможности лечить, – продолжил тот. – Полнейшее выздоровление будет означать, что ты сдала экзамен экстерном. Как только это случится, я буду ходатайствовать о твоём назначении на должность моей помощницы.

Прекрасные перспективы!

Надо ли говорить, что одним пациентом из представленных Александре на выбор был обречённый на пожизненную инвалидность Владимирцев, а вторым – девяностосемилетняя старушка Никифорова, пережившая шесть мужей и четыре инфаркта, попавшая к ним в больницу с пятым, парализовавшим всю её левую сторону.

«Мягко стелешь, да жёстко спать, Викентий Иннокентьевич», с презрением подумала Александра, изучая обе карточки больных.

- Выбирай кого хочешь! – Сказал щедрый Воробьёв, но в глаза ей опять не посмотрел, вернувшись к изучению документов на своём столе. – Но, должен сразу тебя предупредить, оба пациента сложные. Во всех смыслах этого слова. Владимирцев ни с кем не разговаривает после душевной травмы, а Никифорова выжила из ума и воображает себя наследницей многомиллионного состояния, которое спрятано под её подушкой. Так что, если выберешь её, ни в коем случае не трогай подушку, иначе она обвинит тебя в покушении на её богатства, ха-ха!

«Да вы шутник, батенька!», подумала Александра, кисло улыбнувшись в ответ, и стала внимательно вчитываться в страницы, исписанные чьим-то аккуратным почерком.

По всему выходило, что предпочтительнее было взять Владимирцева – случай, хоть и крайне тяжёлый, но этот-то, по крайней мере, не грозился умереть от старости к завтрашнему утру! А, впрочем, когда Сашенька прочитала про самострел, мнение её переменилось. О, нет, оба хороши! Старушка, отчаянно цепляющаяся за жизнь на рубеже собственного столетия, и молодой мужчина, так же отчаянно пытающийся умереть. Его тянуло на дно отчаяние, её – собственная старость.

И оба они были по-своему обречены.

«Полнейшее выздоровление будет означать, что ты сдала экзамен экстерном», сказал Воробьёв. Полнейшее выздоровление? Что он, интересно, под этим подразумевал? Что парализованная женщина, помнившая Наполеона, неожиданно вскочит со своего предсмертного ложа, и спляшет ему цыганочку? Или, что контуженый офицер с раздробленными ногами вдруг встанет и пойдёт?

«А чего же я хотела? Гордеев ведь просил его дать мне невыполнимое задание!»

Тем не менее, она сказала уверенно:

- Я беру обоих.

- Что, прости? – Воробьёв до такой степени не ожидал от неё ничего подобного, что даже оторвался от своего чтения и поднял на неё удивлённый взгляд.

- Я бы взяла обоих, если можно, – повторила Александра, не забыв растерянно улыбнуться в ответ, чтобы Викентий Иннокентьевич, чего доброго, не догадался, что ей известно об их плане.