Роковая Роксана

Я обошла мастерскую, стараясь ступать как можно тише. Нет, я не боялась вспугнуть спрятавшегося злодея. Никто не станет здесь прятаться, да и рядом с графом я не боялась никаких злодеев… Но шуметь не хотелось. Сама обстановка в мастерской не располагала к громким разговорам и к смеху. А ведь столько часов я провела здесь в милых беседах, и даже находила компанию Эверетта приятной. Только оказалось, что не всегда приятная компания остаётся таковой.

И всё же, художником Эверетт был очень талантливым.

Медленно проходя мимо картин, поставленных на подрамники, я не могла не восхититься ярким краскам и четкому рисунку. Лица портретов будто светились изнутри, пейзажи были гармоничным дополнением к сюжету – как отличные театральные декорации. Господин Эверетт был умным человеком. Иногда мне казалось, что он видит людей насквозь. И всё же где-то он совершил ошибку, допустив к себе убийцу… А может, потому и ошибся, что обезумел, был ослеплён… Ослеплён мною…

Остановившись возле моего портрета, я долго не могла заставить себя поднять ткань, которой он был занавешен. А потом приподняла её лишь настолько, чтобы увидеть собственное нарисованное лицо.

Очень похоже. Будто смотрюсь в зеркало.

- Как поступят с картинами, милорд? – спросила я.

В прошлый раз я смотрела только на платье, так бесстыдно скрывавшее или, вернее, открывавшее женские прелести, а сегодня я посмотрела в глаза нарисованной себе.

Эти глаза казались бездонными – насмешливыми и грустными одновременно. И мрачными. И ещё – яростными. Будто женщина на портрете собиралась мстить всему миру… Сколько эмоций в нарисованных глазах… Только великий мастер мог изобразить подобное. Но неужели, именно такой меня видел художник? И неужели, я – такая?.. Разве я собиралась кому-то мстить?.. А разве господин Ронбери не мстил своими насмешками?..

- Картины будут переданы вдове Эверетта, - голос графа Бранчефорте оторвал меня от размышлений о собственных душе и намерениях. – Теперь они принадлежат ей, как наследство от покойного мужа.

- И… и мой портрет тоже? – я заставила себя опустить ткань, закрывая картину, и почувствовала себя так, словно избавилась от нежелательного свидетеля. – Мне бы не хотелось, чтобы вдова увидела… это.

- Согласен с вами, - произнёс Бранчефорте после некоторого молчания. – Ни к чему её волновать. Да и никому не надо этого видеть. Я сегодня же прикажу, чтобы картину отправили в столицу…

- В ваш дом? – живо обернулась я к нему. – В вашу галерею?

- В наш дом и в нашу галерею, - поправил он меня. – Не горячитесь, Роксана. И не забывайте, что теперь вы располагаете всем моим имуществом. Ведь вы моя жена. Не отвлекайтесь, сосредоточьтесь на том, для чего мы сюда пришли. А потом я приглашаю вас на прогулку по набережной и обед в ресторации. Как и полагается молодожёнам.

- Хорошо, - я отвернулась, скрывая смущение.

Всё-таки, непривычно, когда тебе постоянно напоминают, что ты – замужняя женщина. И кто напоминает? Собственный муж!..

Я снова начала бродить по мастерской, вспоминая, все ли предметы находятся на своих местах, нет ли чего-то лишнего… Но постепенно поняла, что меня притягивает одна картина. Эверетт писал её параллельно с моим портретом, и краски на холсте были ещё влажными.

Заметив моё внимание, граф подошёл и встал чуть позади меня, так что я не могла его видеть, но всей кожей чувствовала его присутствие.

- Это ведьма? – спросил граф, и я поняла, что он тоже рассматривает картину.

- Нет, это – Джейн Плётка, - ответила я. – Возлюбленная некоронованного короля Солимара, Красавчика Нэша. Слышали о таком?

- Король Щёголей? – уточнил граф.

- Он самый, - подтвердила я. – У них с Джейн был бурный роман, она считалась самой красивой женщиной Солимара…

- …лет пятьдесят назад, - закончил за меня Бранчефорте.

- Именно, - я не смогла не улыбнуться. – Они жили в прошлом веке, знаете ли. Меня тогда не было в проекте даже на небесах.

- А почему она с метлой? – не унимался граф.

- Это не метла, - объяснила я. – Это плётка. Многохвостовая плётка. Джейн любила пользоваться ею во время верховой езды, поэтому и получила прозвище - Джейн Плётка. В Солимаре любят давать прозвища нерядовым женщинам, как вы заметили. Господина Эверетта очень занимала история любви Короля Щёголей и Джейн Плётки, вот он и изобразил аллегорию. Видите, Джейн держит на запястье попугая? Это образ Красавчика Нэша – такой же яркий и болтливый. Хорошо написано, верно?

- М-да, - согласился мой муж. – Попугай как живой.

- И Джейн очень хороша, - произнесла я наставительно. – Посмотрите, какой у ней лукавый взгляд. Я словно вижу, какой она была во времена, когда Солимар стал королевским курортом… Кстати, эту картину нельзя перевозить ещё полгода, - я коснулась пальцем нижнего края холста. – Краски ещё не высохли. Если перевозить сейчас, то всё испортите. Или смажется изображение, или на поверхность налипнет пыль. Лучше дать ей высохнуть здесь… А потом передать вдове.

- Звучит разумно, - согласился Бранчефорте. – Так и сделаем.