Роковая Роксана

- Вам нет необходимости спрашивать разрешения, - Эверетт пожал плечами. – Мастерская открыта для посетителей. Если позволите, я провожу вас. Значит, позировать вы не хотите…

- Прошу, поймите, это не зависит от моего желания, - я мучительно подбирала слова, но все мои мысли были уже в мастерской, куда отправилась глупышка Стелла.

Мы же решили, что мама напишет записку!..

- По-моему, здесь всё зависит только от ваших желаний, леди Розенталь, - голос Эверетта заставил меня нервно вздрогнуть.

Некрасиво получилось. Мне не надо было вести себя, как перепуганной перепёлке. Нужно было прямо сказать… Ещё тогда, на маскараде…

Мы шли по улице, и я всё ускоряла шаг, потому что хотела поскорее закончить общение с художником и испытывала неловкость от каждого удивлённого взгляда. Прохожих, по-прежнему, было мало, зато лавочники и торговцы, пережидавшие полуденную жару возле Торгового моста, смотрели мне вслед.

- Где ваша шляпка? – спросил художник.

- Был сильный ветер, - на ходу придумала я, - шляпка улетела. Такая досада!

- Н-да, - промычал он. – Но большая досада, что вы не прислушались к моим советам.

- Каким советам? – неосторожно спросила я.

- Я остерегал вас против ухаживаний графа Бранчефорте, - напомнил Эверетт.

- Ах, да, на маскараде…

- Но вы поступили с точностью до наоборот.

- Господин Эверетт, - я потеряла терпение, потому что говорить о свадьбе с графом мне вовсе не хотелось, - вы сами только что говорили, что всё зависит от моих желаний. Примите то, что я поступаю так, как считаю нужным. Я ценю ваше беспокойство, ценю ваши советы, но позвольте мне жить своей жизнью. В настоящее время я хочу только поскорее найти Стеллу. Свадьба с графом – это… это моё личное дело.

- Вы правы, извините, - глухо произнёс он.

До мастерской мы дошли в полном молчании, и художник распахнул передо мною дверь, пропуская вперёд.

- Стелла? – позвала я, почти вбегая в мастерскую.

В первом зале, где стояли холсты и мольберт, сестры не оказалось. Неужели, она уже ушла? Может, смотрит картины на выставке? Я пробежала в соседний зал, но и там Стеллы не было.

Ушла… Надеюсь, отправилась домой. Если я сейчас не застану её дома, то точно сойду с ума от беспокойства.

Я ринулась к выходу, но обогнув мольберт остановилась, словно налетела на невидимую стену.

- Господин Эверетт, - сказала я дрогнувшим голосом. – Что это вы делаете?

- Всего лишь запер дверь, - ответил художник, убирая ключ на полку под самым потолком. – А вы испугались, Роксана?

- Для чего заперли? – спросила я, сделав вид, что не услышала последних слов.

Потому что я, и правда, испугалась. Видение мёртвого крапивника со свёрнутой шейкой встало перед глазами, и пришлось даже сморгнуть, чтобы избавиться от этой картинки. Потому что сейчас было не время переживать из-за крапивника. Опасность угрожала не птице. Опасность угрожала мне.

- Вам нечего бояться, - сказал Эверетт, снимая шляпу.

Он, не глядя, бросил её в кресло вместе с перчатками, а сам медленно двинулся ко мне.

Я так же медленно попятилась, обходя мольберт, на котором стоял мой портрет.

- Подозреваю, что Стеллы здесь нет и не было? – спросила я, не спуская с художника глаз.

- Нет, я её не видел, - сказал он без малейшего смущения по поводу такой наглой лжи.

- Вы меня обманули…

Мысленно я поздравила себя за потрясающую догадку – а то не ясно, что тебя провели, как деревенскую простушку!

- Повторяю, вам не надо бояться, - художник говорил со мной тихо и ровно, как с животным, которое боятся спугнуть. – Я хочу только поговорить с вами и не причиню вам зла. Я хочу только поговорить.

Снова попятившись, я спряталась за мольберт. Теперь мне были видны лишь чёрные блестящие ботинки господина Эверетта. Они двинулись влево, я тут же пошла вправо.

Хотя, бежать мне было некуда – в мастерской не было чёрного хода. Единственная дверь к свободе - заперта, а ключ лежит на полке… Даже если я успею схватить ключ, то вряд ли успею открыть дверь…

- Если ваши слова хоть что-то значат, - сказала я, стараясь держаться уверенно, - то вы немедленно откроете дверь и позволите мне уйти.

- Неужели вы думаете, что я могу причинить вам вред? – художник показался из-за края подрамника, огорчённо качая головой. – Нет, Роксана. Совсем нет. Я лишь хочу сохранить вашу красоту навсегда. Хочу увековечить её.

- Откройте дверь! – потребовала я, чувствуя, что ещё немного – и поддамся панике.

Увековечить красоту… сохранить навечно…

Эти слова отпечатались в моём мозгу ещё более страшной картинкой, чем убитая птица.

Я видела, что лицо у Эверетта стало безумным. Это всегда пугает до ужаса, когда человек, который только что был вполне нормален, вдруг превращается в одержимого. А он и был одержимым – лицо покраснело, глаза горели мрачно и жадно, и рот кривился то ли в усмешке, то ли оттого, что художник слишком сильно стискивал зубы.

- Господин Эверетт, - произнесла я, отступая всё дальше за картину, - взываю к вашему благоразумию…