Роковая связь

— Умора. — Хотя он был прав: для многих полицейских соблазн будет слишком силен. Если честно, в неудачный день она могла бы рассмотреть преимущества взятки в миллион долларов. — Что говорит чутье? Убийство-самоубийство? Или думаешь они оба жертвы?

Он перевел взгляд с одного на другого.

— Без понятия. В убийстве-самоубийстве был бы смысл, но смерть отличается. Какова вероятность того, что кто-то другой ворвался, попытал ее, а потом просто застрелил его?

Она покачала головой.

— В этом случае его должны были застрелить первым. Вывести из строя, чтобы сосредоточиться на ней и не торопиться. Хоть и Трент больше интересует нас, в этом деле он может быть не главной целью.

— Я не в курсе последних голливудских событий, если только они не вытворяют делов. — Кевин жестом указал на женщину. — Тебе знакомо ее лицо? Может, актриса? Его последняя интрижка?

— Нет, и на ней шлепанцы той же марки, что и у меня дома в шкафу, — сухо отметила Фара. — Прикупила свои в Таргете. Будь я азартной, то поставила бы на то, что она — в лучшем случае — представительница среднего класса. И взгляни-ка. — Она присела и указала на руки женщины. — Обручальное кольцо. Крошечный бриллиант. Дешевка.

Кевин огляделся по сторонам.

— Попробую откопать сумочку, что-нибудь, чтобы опознать ее.

Жертва не была красивой.

Не была богатой.

Не была одинокой.

Так как же она оказалась в особняке на Беверли-Хиллз вместе с Трентом Айверсоном? И почему была мертва?

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

ГЛАВНЫЙ ГЕРОЙ

— Хью, только что я говорила с пресс-агентом. — Нора подошла к нему у окна.

Внизу, четверо мужчин в комбинезонах криминалистов, входили в гостевой дом. Эти подонки наверняка скрупулезно прошерстят помещение, а в гостевом домике можно было отыскать многое. Кое-что из найденного наверняка попадет в желтую прессу, причем по причинам, не имеющим никакого отношения к убийству.

— Кейтлин считает, у нас есть максимум шесть часов, прежде чем информацию сольют. Она беспокоится о прессе, — проговорила Нора.

Пресса. На каком этапе своей жизни он сможет избегать их? Он взглянул на Нору, и, несмотря на напряжение, отразившееся на ее личике, его невеста по-прежнему была самой красивой женщиной в мире. Даже с такого близкого расстояния невозможно было разглядеть шрамы, невозможно было отличить быль от небыли, и всякий раз, когда он их замечал… это лишь еще выгоднее подчеркивало ее красоту.

Она покачала головой, и прядь густых, огненных волос упала на лицо.

— Мы, естественно, и раньше имели дело со многими представителями прессы благодаря Тренту, но это… ну… Ты видел место преступления. Это наверняка убийство.

— И ты думаешь, Трент способен на такое?

Ее взгляд переключился с окна на его лицо.

— Да какая разница, что я думаю. Важно то, как это выглядит и что об этом в прессе напишут. Тебе нужно будет выступить с заявлением.

— Ни за какие коврижки. — Он отвернулся от окна. — Пусть эта пресса катится к черту.

Хью редко ругался, и Нора отпрянула от этого высказывания. Он знал, о чем она подумала. Они не могли отмахнуться от прессы: ни тогда, когда от нее зависят их карьерные перспективы, ни тогда, когда она является их связью с аудиторией, ни тогда, когда она станет их судьей, присяжным и карателем, в зависимости от того, как они решат преподнести эти новости. Ближайшие сутки могли — причем буквально — предопределить их следующие двадцать четыре года.

А ему было начхать. Его брат погиб, и он желал запереться где-нибудь и отныне не объявляться, гробя разум и тело сотней разных способов.

К черту прессу.

К черту копов.

К черту Нору.

Словно почувствовав избыток эмоций, она перескочила на новую тему:

— Полиция, если они еще не сделали этого, отправится в дом Трента. — Она поправила часы, затем снова прикрыла их рукавом. Кемп всегда твердила, что он лучший актер, которого она когда-либо видела, однако же Нора отточила свою роль до абсолюта. Она овладела деталями — тряпками и непринужденной манерой поведения состоятельной женщины, — хотя десятилетиями была рванью. — Ты знал его лучше всех, — сказала она. — Там есть что-то, от чего нужно избавиться?

Он зажмурился и разочарованно вздохнул при мысли о полицейских, роящихся в этом убогом доме. Хью и Трент выросли там и прозвали место «Божьим домом» — особняк, который был приобретен на средства, вырученные от религиозной империи их родителей. Трент жил там последние пять-шесть лет, и не одна пара вещей в доме вызвала бы у некоторых недоумение, включая обугленный медпункт в южном крыле.

— Блядь.

«Стены медпункта, покрытые брызгами крови. Его брат с непроницаемым лицом. Царящий вокруг бардак».

Больше года назад помещение облили бензином и подожгли с надеждой, что вместе с ним сгорит и весь дом. Этого не произошло, но, по крайней мере, доказательства того, что там творилось — в прошлом или в настоящем — давно канули в пламени.

— Уверена, что там есть наркота, но что-нибудь сродни этому? — невеста мотнула головой в сторону гостевого дома.