Роковая связь (ЛП)

Она многому научилась у мамы Бэт — в первую очередь тому, что внешний облик разумеет многое, и что за нужной маской могло скрываться все, что хранится в сердце.

Прислугу нельзя было обвинять в зависти и неприязни. Черт, эти чувства все еще были укоренены в Норе, все еще подталкивали и заправляли каждым поступком, реакцией и планом.

Она прикрыла глаза, обессилев и эмоционально, и физически. Пережить все это — одно, а понять, как предстать перед остальным миром — совсем другое. Что скажут полиция, прислуга, ее будущий благоверный… чего они ожидали увидеть? Какую роль она должна была сыграть?

Больше всего на свете хотелось просто поплакать — забраться под одеяло, прижать к себе одну из этих невообразимо мягких подушек и плакать.

В конечном итоге, полиция выяснит правду.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

МАЛЬЧИК

Он не знал, который был час, однако был голоден. Очень голоден. Прям голоднее, чем когда-либо в своей жизни. Папа как-то раз сказал, что у него в животе живет маленькое чудовище, которое съедало все овощи, а Майлз в это не поверил. Теперь же он гадал, существовало ли это чудовище и съело ли оно содержимое желудка, ибо раньше животик ни разу так не болел. Все мысли занимала еда. Щас он съел бы даже брокколи. Даже морковку! Все звучало аппетитно, и мысль о еде напрочь осела в уме, отчего он перестал бояться темноты.

Он уже заглянул в рюкзак и нашел оранжевые крекеры. Майлз сразу же слопал их, запив водой из серебристого термоса. Мальчик заглянул и во все остальные места, даже в маленькую штуку с застежкой сбоку, но больше есть было нечего.

Он лег на спину и уставился на потолок, раздумывая, не сходить ли еще раз по-маленькому.

Один раз уже сходил — возле одной из коробок. Писать внутрь было непозволительным, но он не знал, как быть. И если мама появилась и накричала бы на него за это, ему было бы все равно, потому что он так хотел ее увидеть. Увидеть хоть кого-нибудь.

Кто-нибудь вообще был в курсе, что он находится здесь?

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

ДЕТЕКТИВ

— Нужно заставить их покинуть дом. — Фара пристегнула ремень безопасности, пока Кевин заводил внедорожник. После четырех часов допроса прислуги они наконец-то сделали перерыв. Большую часть сотрудников отпустили, остались лишь смотритель и несколько прислужников, которых нужно допросить.

Четыре часа и ни одной улики. Из-за помехи в лице хиппового адвоката и того, что в день преступления никто не работал, имелись десятки страниц записей, но ни одного полезного факта.

— Кого заставить покинуть дом? Всех? — когда они ждали, пока освободится очередь у въездных ворот, Кевин врубил радио: из динамиков полилась кантри-песня.

— Это место преступления. Можем провести оставшийся допрос с сотрудниками в участке. Нам нужна команда, чтобы обыскать весь дом. Нужно копнуть глубже.

— Этому не бывать. — Он вытащил никотиновую жвачку из упаковки и закинул в рот. — Только гостевой дом является местом преступления. Представь, что это гостиница. Тебя пырнули в триста седьмом номере. Кроме этого места, полиция больше никуда не сунется, кроме входного и выходного проходов. Начать копаться в ящиках с нижним бельем нельзя, о чем ты прекрасно осведомлена.

Фара скривила губы в знак протеста.

— Ты так говоришь, поскольку они знамениты.

— Я так говорю, поскольку это правда, и придаю этому выразительность, так как они знамениты. Кстати говоря, шеф хочет сегодня получить от нас обоих новости. Лично.

— Зашибись. — Фара вытянула ноги и закрыла глаза. — Прошлой ночью я спала четыре часа. А ты сколько?

— Около пяти. — Он подался вперед и выглянул в окно, подъезжая к перекрестку. — Походу «Джек в Коробке»² уже закрыт. «Сабвэй»³ устроит?

— Да меня все что угодно устроит. — Она зевнула и вынула из кармана сотовый. — Позвоню Анаике и проверю, как там дела.

Он неодобрительно хмыкнул.

— Шеф надерет тебе задницу, если будешь трепаться о делах.

— Не собираюсь я ни о чем трепаться, — раздраженно огрызнулась Фара.

Когда Анаика ответила на звонок, Фара сразу же переключилась на итальянский:

— Come va?

В ответ Кевин бросил на нее упаковку из-под жвачки, и она заслонилась от нее рукой.

— Как жизнь? — поинтересовалась Анаика. На заднем плане раздался стук нажатий на клавиатуре.

— Расследую двойное убийство. Это кинозвезда. — Фара тщательно выбирала слова на итальянском, чтобы утаить от Кевина. — Та самая из религиозного сериала, который ты смотрела в детстве.

Дочь, которая была гениальной по всем критериям, сразу же уловила суть.

— Ни хрена себе. Хью или Трент? — она ахнула. — Только не говори, что оба.

— Плохиш. Постараюсь подключить тебя к этому дела. Между тем, можешь начать расследовать?

— Не вопрос. Примусь за дело и соберу инфу, чтобы предоставить тебе краткий курс по всем вопросам, связанным с Айверсонами. Смерть наступила от передозировки? Писец, погодь. Ты сказала двойное убийство…

— Все еще выясняем это. Держи это в тайне. — Фара взглянула на Кевина, который смотрел на нее так, словно напарница убивала котят. Она переключилась на английский: — Вперед, дерзай. Насладись свиданием. Ты этого заслуживаешь.