Роковая тайна сестер Бронте

Шарлотта пробовала найти утешение в своем благословенном Оазисе — Воображении. Она приступила к созданию нового романа, который задумала озаглавить «Эмма»[92]. Сама идея дать своему творению означенное наименование возникла у Шарлотты Бронте по прочтении ею одноименного произведения популярной, но не слишком симпатизировавшей ей английской писательницы Джейн Остен. Назвав свой роман по аналогии с «шедевром» Остен, Шарлотта захотела подчеркнуть коренную разницу между самой собою и «блистательной Джейн», проявляющуюся буквально во всем: от жизненных устоев и образного мышления до творческого метода и обрисовки характеров персонажей. Однако, к немалому огорчению пасторской дочери, работа не двигалась. Бездонная печаль по мистеру Николлсу стремительно глушила все самые смелые и дерзновенные творческие порывы.

Шарлотта вновь оказалась во власти своей беспощадной спутницы — ипохондрии. Темные тучи гнетущей тоски и устрашающего одиночества стремительно сгущались над головой несчастной женщины, заслоняя от ее истомленного внутреннего взора пленительную синеву блаженных небес и дивное, ослепительно сверкающее золото восходящего солнца. Пасторская дочь буквально чахла на глазах. Силы ее были на исходе.

И вот однажды, едва держась на ногах, она по стеночке спустилась вниз и постучалась в отцовский кабинет. Получив приглашение войти, Шарлотта распахнула дверь, прошла внутрь и беспомощно рухнула к ногам достопочтенного Патрика Бронте.

— Что с тобой, дорогая? — спросил ее пастор, не на шутку перепугавшись.

— Я не могу без Артура, отец! Я умру, если он не вернется!

Пастор резко вздрогнул. По его исхудавшим морщинистым щекам пробежала непроизвольная судорога. Он довольно долго взирал на Шарлотту своими беспомощными полуслепыми глазами, а затем молча нащупал лежавший перед ним колокольчик, неохотно взял его в руки и позвонил.

Через минуту явилась горничная.

— Вы звали, хозяин? — осведомилась она.

— Марта, — обратился к ней достопочтенный Патрик Бронте, — будь так добра, загляни в верхний ящик моего рабочего стола и достань письмо, которое ты там обнаружишь.

Служанка покорно повиновалась.

Шарлотта встрепенулась и подалась вперед. До ее зыбкого, трепещущего в железных тисках небытия сознания только-только начало доходить значение происходящего.

— Отдайте! Отдайте его мне, Марта! — захлебываясь внезапно нахлынувшими слезами, воскликнула пасторская дочь. — Это письмо от него! От Артура!

— Успокойся, детка, — промолвил ее отец. — Марта!! Передай сюда конверт и мою лупу. И приготовь чернильницу, перо и бумагу.

Эти распоряжения были тотчас исполнены.

Пасторская дочь тяжело поднялась с полу. Голова ее сильно кружилась, в висках бешено стучала кровь, очертания отцовского кабинета расплывались.

— Когда пришло это письмо? — спросила она дрожащим голосом.

— Во время твоей последней поездки в Лондон, — нехотя отозвался преподобный Патрик Бронте.

Его дочь мгновенно изменилась в лице. В ее прекрасных газельих глазах вспыхнула неистовая ярость.

— Еще прошлой зимой! — воскликнула она потрясенно. — И вы, отец… вы посмели скрыть это от меня и утаивать письмо все это время! Не думала, что вы способны быть таким жестоким!

Пастор тяжело вздохнул. Весь его облик выражал глубочайшую гнетущую скорбь.

— Все, чего я хотел, — печально ответил он, — так это защитить тебя, дорогая. Никто не вправе осуждать меня за это. Даже ты.

— Но эта ваша защита не принесла мне ничего, кроме безмерных страданий! — в отчаянии возразила Шарлотта.

— На что только не способна отцовская любовь, — пробормотал достопочтенный Патрик Бронте, — Теперь я понял, что ошибся, пытаясь чинить препятствия твоей свадьбе с мистером Николлсом. Прости меня.

— Так, значит, вы уже не против нашего союза с Артуром, отец? — осторожно спросила его дочь.

— Я знаю, что поступил с тобой жестоко, разлучив тебя с этим человеком, — ответил пастор, — Теперь я горько раскаиваюсь и хотел бы попытаться загладить свою вину перед тобою. Еще не поздно исправить мою оплошность. Я помогу тебе и твоему возлюбленному вновь обрести друг друга.

— Но как вы намерены сделать это, отец? — взволнованно спросила Шарлотта, не смея поверить своему счастью.

— Предоставь это мне, дорогая, — отозвался пастор.

Он повертел в руках поданный Мартой конверт, оттиснутый круглой сургучной печатью, затем положил его на стол титульной стороной, взял толстую лупу и, аккуратно ведя ею по строкам обратного адреса, прочитал:

«Ланкаширское графство, Ланкастерское почтовое отупение. До востребования на имя А. Н.».

— Значит, он в Ланкастере! — не помня себя от радости, воскликнула Шарлотта. — Совсем недалеко от Гаворта! И все это время он был так близко!

— Очень скоро ты увидишь его, дочь моя, — смиренно промолвил достопочтенный Патрик Бронте, — Признаться, мне и самому приходилось нелегко без моего верного помощника. Мне будет приятно встретиться с ним вновь. Марта!

— Слушаю, хозяин.