Роковая женщина

Мы вышли из кэба, и перед нами предстала сказочная страна, залитая электрическим светом. Четырехэтажный ресторан находился на углу Пятой авеню и 26-й улицы. Фасад на первом этаже украшало множество полосатых маркиз. Стремительная гонка Ирен закончилась.

– Мы находимся как раз напротив нижнего конца Юнион-сквер, Нелл, где я так часто выступала в детстве. Это я помню. И помню, как стояла здесь – мне было лет двадцать, – когда Эдисон зажег дуговые лампы на чугунных столбах Бродвея, отсюда до Мэдисон-сквер. Он продемонстрировал тогда всю мощь и будущее электрического света. Это те самые столбы, они остались, а электричество распространилось повсюду. Я помню то эффектное зрелище так ясно, словно это было вчера. Потрясающе!

Залитый ослепительным светом угол и сегодня поражал воображение. Будь я одна, никогда не решилась бы приблизиться к такому внушающему робость заведению, как «Дельмонико». И уж тем более не вошла бы в красивую железную ограду, окружавшую здание, как баррикада: летом внутри нее посетители обедали на свежем воздухе.

Однако появление Ирен всегда действовало не хуже заклинания: «Сезам, откройся!» Сценический опыт помогал ей чувствовать себя как дома в любой обстановке.

Она приблизилась к аристократическому ресторану свободно и непринужденно, как актриса, выходящая на сцену.

Крупный мужчина в вечернем костюме стоял в дверях. Примадонна смело подошла к нему, а лично мне хотелось провалиться сквозь землю.

– Мадам? – обратился он к нам. – Чем я могу вам помочь?

Ирен смотрела мимо него, встав на цыпочки и вытянув шею, причем делала это весьма элегантно.

– Боюсь, что ничем, – сказала она наконец, обратив взор к своей ничего не подозревающей жертве. – Ведь мы опоздали, ужасно опоздали.

Поскольку Ирен с самого начала заявила, что он ничего не может сделать, гордость метрдотеля, конечно, была уязвлена, и он горел желанием опровергнуть ее слова.

– Это из-за ужасной катастрофы с омнибусом на Бродвее, – продолжала примадонна. – Почему они несутся сломя голову?

– Не знаю, мадам. Но вы хотите сказать, что опоздали с заказом столика?

– Хуже. – У Ирен был такой скорбный вид, словно она потеряла дорогого друга в этой вымышленной катастрофе. – Мы опоздали на встречу с нашими друзьями, а ведь джентльмен проделал долгий путь из Англии. Я désolée[60].

Употребив французское слово, она напомнила мне трагическую актрису Рашель[61]. Если бы мне довелось быть гувернанткой Ирен в детстве, я бы безжалостно искореняла подобную склонность к трагедии.

Однако на метрдотеля легко было произвести впечатление.

– Вы говорите, из Англии?

– Да. Вы его видели? – Бросив на меня взгляд через плечо, Ирен понизила голос, поясняя метрдотелю: – Они пережили долгую разлуку, и эта встреча решающая.

Тут я чуть не утратила свою природную сдержанность. Мне хотелось выступить с опровержением, как адвокату в центральном уголовном суде в Олд-Бейли. Ирен, моя любимая подруга, представила дело так, будто Шерлок Холмс питает ко мне романтический интерес! Если бы я не предвкушала головомойку, которую она вскоре задаст ему и нашей бывшей союзнице Пинк, то не стала бы держать язык за зубами.

Метрдотель удостоил меня взгляда, не лишенного сочувствия. Его растрогали мое скромное платье и сдержанные манеры, и взгляд потеплел, как у холостого дядюшки, имеющего благие намерения.

– Сегодня вечером у нас обедает несколько британских джентльменов, – сообщил он.

– Вот видишь, Нелл, – бросила через плечо Ирен, как бы утешая меня. – Я же говорила, что мы найдем Чонси именно здесь, и ни в каком другом месте в Нью-Йорке. – Она улыбнулась метрдотелю. – Чонси – джентльмен высочайших достоинств. Он темноволос, ростом выше шести футов.

– Хорош собой?

Ирен запнулась.

– Скорее у него своеобразная внешность. И я полагаю, что он здесь с мисс Нелли Блай.

– О мадам, почему же вы сразу не сказали! Конечно, они здесь. Правда, я бы не колеблясь назвал его красивым, – добавил он, с заговорщицким видом улыбнувшись мне.

Я густо покраснела.

– Они снова встретятся после разлуки, – откровенничала Ирен с метрдотелем. Она светилась от гордости, как тетушка, которая, сама будучи старой девой, обожает сватать.

Конечно, ее слова в некотором роде были правдой – и в то же время производили ложное впечатление. Ирен отличалась удивительным умением: ни разу не погрешив против истины, добиваться такого же результата, как от бессовестной лжи.

– Думаю, я смогу помочь, – заключил метрдотель. – Пожалуйста, леди, следуйте за мной.

Зал сверкал, и электрический свет отражался в тонком фарфоре, хрустале, драгоценностях дам и очках господ.

Мой наряд никак не соответствовал столь шикарной обстановке. Впрочем, я же была сельской возлюбленной Чонси и поэтому имела право быть несколько gauche[62], как сказали бы французы. Да, я и впрямь не в своей тарелке, раз начала прибегать к французским словам.

Ни одна встреча меня еще так не страшила. Хотя я жаждала увидеть Пинк опозоренной в глазах Шерлока Холмса, мне не улыбалось, что Ирен придется снова столкнуться с предательством одной и тайным обожанием другого.